Он утверждал, что власть земная скоро исчезнет и наступит некая иная власть. Превратно истолкованные, эти слова означают, что Иешуа выступал против всякой власти, а значит, и власти великого кесаря:
— В числе прочего я говорил, — рассказывал арестант, — что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.
— Глава 2 «Понтий Пилат»
— Глава 2 «Понтий Пилат»
Сергей Безруков в роли Иешуа Га-Ноцрив сериале «Мастер и Маргарита» (2005)
Образ
В романе Иешуа представлен как молодой бродячий философ по прозвищу Га-Ноцри. Он добр, сообразителен, образован (в частности, он знает несколько языков — арамейский, греческий и латынь) и красноречив:
— Так, так, — улыбнувшись, сказал Пилат, — теперь я не сомневаюсь в том, что праздные зеваки в Ершалаиме ходили за тобою по пятам. Не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо.
Ни родственников, ни жены у него нет:
— Это можно выразить короче, одним словом — бродяга, — сказал прокуратор и спросил: — Родные есть?
— Нет никого. Я один в мире.
— Нет никого. Я один в мире.
Он странствует по миру проповедуя свою философию о том, что в мире нет злых людей, но есть жестокие вследствие несчастливой жизни:
— А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?
— Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете.
— Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете.
Некоторые отличия Иешуа от Иисуса
Прототипом образа Иешуа Га-Ноцри послужил Иисус Христос, однако их сходство носит весьма поверхностный характер, что намеренно подчеркивается автором:
- Иеуша родился родился в Гамале — городе на северо-востоке Палестины, а не в Вифлееме:— Из города Гамалы, — ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала.
- По слухам его отец был сирийцем:— Кто ты по крови?
— Я точно не знаю, — живо ответил арестованный, — я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец… - У него только один ученик — Левий Матвей, который ведёт записи искажает слова Иешуа:— Пришел я в Ершалаим точно через Сузские ворота, но пешком, в сопровождении одного Левия Матвея, и никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал.
- Он прибыл в Ершалим пешком, хотя по пророчеству (Ис. 62:11; Зах. 9:9), Мессия должен появиться на осле.Арестант недоуменно поглядел на прокуратора.
— У меня и осла-то никакого нет, игемон, — сказал он. - Возраст Иешуа — около 27 лет, а Иисусу на момент казни было 33 года:«И сейчас же с площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи.»
Выслушав рассказ Воланда о суде Пилата над Иешуа, Берлиоз отмечает, что он совершенно не совпадает с Евангелие:
«Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотя он и совершенно не совпадает с евангельскими рассказами».
— Глава 3
— Глава 3
Иллюстрация Аркадия Площанского
Имя
Иешу́а — еврейское произношение библейского имени Иисус. Смысл прозвища «Га-Ноцри», упомянутого в Талмуде в немного отличном виде — Йешу (ישו) га-Ноцри, — неясен. Имеются варианты толкования, которые связывают это прозвище со словом «нацар», означающим «отрасль» или «ветвь».
Имя «Иешуа Га-Ноцри» использовалось в художественной литературе и до Булгакова. Например, в 1922 году была опубликована пьеса С. Чевкина «Иешуа Ганоцри. Беспристрастное открытие истины».
В архиве писателя сохранились выписки из различных источников, предлагавших различные, противоречившие друг другу варианты этимологии прозвища; возможно, поэтому автор не дал в романе его расшифровки.
В сюжете романа
Иешуа появляется в рассказе Воланда, во второй главе романа. Его приводят на суд к прокуратору Иудеи Понтию Пилату, известному в народе как «свирепое чудовище», однако в ходе допроса Пилат начинает симпатизировать арестанту, и старается подвести Иешуа к тому, чтобы тот отказался от слов, которые ему приписывают. Но тот подтверждает, что говорил Иуде из Кириафа, о том, что власть земная скоро исчезнет и наступит некая иная власть:
«В числе прочего я говорил, — рассказывал арестант, — что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.»
После таких слов прокуратор обязан утвердить смертный приговор.
См. Суд Пилата в романе «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова
Герой вновь появляется лишь в конце романа — он посылает своего «ученика», Левия Матвея, к Воланду, с просьбой дать Мастеру и Маргарите залуженный покой:
— Он прочитал сочинение мастера, — заговорил Левий Матвей, — и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?
— Глава 29
— Глава 29
После того как Мастер освобождает Пилата, Иешуа встречает его уже в другом мире:
— Тоже нет, — ответил Воланд, и голос его сгустился и потек над скалами, — романтический мастер! Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпустили, прочел ваш роман.
— Глава 32
— Глава 32
Суд Пилата.
Иллюстрация Сергея Тюнина
Внешность
Иешуа описывается как 27-летний бродяга в старой одежде и топтанных сандалиях:
«И сейчас же с площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной.»
«Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца.»
Он предстает перед Понтием Пилатом избитым за свои проповеди:
«Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта — ссадина с запекшейся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора.»
«…арестант с обезображенным побоями лицом…»
«…прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, — тебя били за твои проповеди»
Тем не менее, он улыбается даже находясь на допросе у самого могущественного человека в городе:
«И в этом ты ошибаешься, — светло улыбаясь и заслоняясь рукой от солнца, возразил арестант…»
Судя по всему, даже спустя два тысячелетия, находясь в другом мире он сохранил внешность последних минут земной жизни:
«Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом.»
— Эпилог
— Эпилог
В ранних редакциях романа при описании внешности также упоминались его «растрёпанные рыжеватые вьющиеся волосы». Позже автор убрал эту фразу.
Происхождение
Иешуа является сиротой и ничего не знает о своем происхождении, но слышал, что его отец был сирийцем:
— Кто ты по крови?
— Я точно не знаю, — живо ответил арестованный, — я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец…
— Я точно не знаю, — живо ответил арестованный, — я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец…
«Помянут меня, — сейчас же помянут и тебя! Меня — подкидыша, сына неизвестных родителей, и тебя»
— Глава 26
— Глава 26
Он родился родился в Гамале — городе на северо-востоке Палестины:
— Из города Гамалы, — ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала.
Однако во сне Пилата, который описан в 26-й главе, фигурирует другой город:
— Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочета, — просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне
Таким образом, у Иешуа два родных города: Гамала и Эн-Сарид. Гамала возникла только в окончательной версии, тогда как в одной из ранних редакций Эн-Сарид упоминался в сцене допроса.
Цитатная характеристика
Иешуа — нищий бродячий философ:
«Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью!»
— Мы теперь будем всегда вместе, — говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с золотым копьем.
— Глава 26
— Глава 26
У него нет ни дома, ни родных, ни жены:
— Где ты живешь постоянно?
— У меня нет постоянного жилища, — застенчиво ответил арестант, — я путешествую из города в город.
— Это можно выразить короче, одним словом — бродяга, — сказал прокуратор и спросил: — Родные есть?
— Нет никого. Я один в мире.
— У меня нет постоянного жилища, — застенчиво ответил арестант, — я путешествую из города в город.
— Это можно выразить короче, одним словом — бродяга, — сказал прокуратор и спросил: — Родные есть?
— Нет никого. Я один в мире.
«Жены нет? — почему-то тоскливо спросил Пилат, не понимая, что с ним происходит.
— Нет, я один.»
— Нет, я один.»
Он способен чудесным образом исцелять людей, хотя не считает себя врачом:
— Сознайся, — тихо по-гречески спросил Пилат, — ты великий врач?
— Нет, прокуратор, я не врач, — ответил арестант, с наслаждением потирая измятую и опухшую багровую кисть руки.
— Нет, прокуратор, я не врач, — ответил арестант, с наслаждением потирая измятую и опухшую багровую кисть руки.
Не смотря на внешний вид оборванца, Иешуа является очень проницательным и умным человеком:
«Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?»
— Глава 26
— Глава 26
Он сразу замечает, что мучаясь от головной боли Пилат думает о своей собаке:
— Как ты узнал, что я хотел позвать собаку?
— Это очень просто, — ответил арестант по-латыни, — ты водил рукой по воздуху, — арестант повторил жест Пилата, — как будто хотел погладить, и губы…»
— Это очень просто, — ответил арестант по-латыни, — ты водил рукой по воздуху, — арестант повторил жест Пилата, — как будто хотел погладить, и губы…»
Иешуа знает арамейский, греческий и латинский языки:
— Знаешь ли какой‑либо язык, кроме арамейского?
— Знаю. Греческий.
— Знаю. Греческий.
— Я не спросил тебя, — сказал Пилат, — ты, может быть, знаешь и латинский язык?
— Да, знаю, — ответил арестант.
— Да, знаю, — ответил арестант.
Он умеет красиво излагать свои мысли:
«Так, так, — улыбнувшись, сказал Пилат, — теперь я не сомневаюсь в том, что праздные зеваки в Ершалаиме ходили за тобою по пятам. Не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо.»
Но его красноречие не помогает объясняться с простыми людьми. Его слова неверно истолковывает даже единственный последователь Левий Матвей:
— Эти добрые люди, — заговорил арестант и, торопливо прибавив: — игемон, — продолжал: — ничему не учились и все перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной.
— Нет, нет, игемон, — весь напрягаясь в желании убедить, заговорил арестованный, — ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал.
Иешуа — добрый человек, никому не причинивший зла:
«Он хотел одного, чтобы Иешуа, не сделавший никому в жизни ни малейшего зла, избежал бы истязаний.»
Он хорошо относится как к людям, так и к животным:
«Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, - тут арестант усмехнулся, — я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово...»
Он верит в единого бога и странствует проповедуя свою философию о том, что в мире нет злых людей:
— Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов?
— Бог один, — ответил Иешуа, — в него я верю.
— Бог один, — ответил Иешуа, — в него я верю.
Иешуа называет добрыми всех людей:
— А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?
— Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете.
— Впервые слышу об этом, — сказал Пилат, усмехнувшись, — но, может быть, я мало знаю жизнь! Можете дальнейшее не записывать, — обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: — В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом?
— Нет, я своим умом дошел до этого.
— И ты проповедуешь это?
— Да.
— Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете.
— Впервые слышу об этом, — сказал Пилат, усмехнувшись, — но, может быть, я мало знаю жизнь! Можете дальнейшее не записывать, — обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: — В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом?
— Нет, я своим умом дошел до этого.
— И ты проповедуешь это?
— Да.
«Итак, Марк Крысобой, холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, — прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, — тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда — все они добрые люди?
— Да, — ответил арестант.»
— Да, — ответил арестант.»
Даже во время своей казни он не теряет своего милосердия, и когда ему дают попить, он просит не забывать и о других преступниках:
«Иешуа оторвался от губки и, стараясь, чтобы голос его звучал ласково и убедительно, и не добившись этого, хрипло попросил палача:
— Дай попить ему.»
— Дай попить ему.»
Он всегда говорит правду:
«Правду говорить легко и приятно, — заметил арестант.»
Именно из-за его откровенности он и оказался арестован. По указанию первосвященника Каифы, его пригласил в гости Иуда из Кириафа, и стал расспрашивать о отношении к власти:
— Дело было так, — охотно начал рассказывать арестант, — позавчера вечером я познакомился возле храма с одним молодым человеком, который назвал себя Иудой из города Кириафа. Он пригласил меня к себе в дом в Нижнем Городе и угостил…
— Добрый человек? — спросил Пилат, и дьявольский огонь сверкнул в его глазах.
— Очень добрый и любознательный человек, — подтвердил арестант, — он высказал величайший интерес к моим мыслям, принял меня весьма радушно…
— Светильники зажег… — сквозь зубы в тон арестанту проговорил Пилат, и глаза его при этом мерцали.
— Да, — немного удивившись осведомленности прокуратора, продолжал Иешуа, — попросил меня высказать свой взгляд на государственную власть. Его этот вопрос чрезвычайно интересовал.
— Добрый человек? — спросил Пилат, и дьявольский огонь сверкнул в его глазах.
— Очень добрый и любознательный человек, — подтвердил арестант, — он высказал величайший интерес к моим мыслям, принял меня весьма радушно…
— Светильники зажег… — сквозь зубы в тон арестанту проговорил Пилат, и глаза его при этом мерцали.
— Да, — немного удивившись осведомленности прокуратора, продолжал Иешуа, — попросил меня высказать свой взгляд на государственную власть. Его этот вопрос чрезвычайно интересовал.
Одним из главных пороков людей Иешуа считает трусость, о чем говорит об этом перед казнью:
«Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость.»
— Глава 25
— Глава 25
Но он не винит в своей казни проявившего малодушие прокуратора:
— Он сказал, — опять закрывая глаза, ответил гость, — что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь.
— Кого? — глухо спросил Пилат.
— Этого он, игемон, не сказал.
— Кого? — глухо спросил Пилат.
— Этого он, игемон, не сказал.
«Имей в виду, что он перед смертью сказал, что он никого не винит, — Пилат значительно поднял палец, лицо Пилата дергалось»
— Глава 26
— Глава 26
