Полное имя персонажа в романе не приводится, вероятно, по причине презрительного отношения Печорина к нему (глава «Княжна Мери» представлена в виде записей из дневника Печорина).
Юрий Колокольников в роли Грушницкого
Сериал «Герой нашего времени», 2006
Роль в сюжете
Грушницкий появляется во второй части романа, в главе «Княжна Мери». Он встречает Печорина на водах в Пятигорске, куда был направлен после ранения. Молодые люди недолюбливают друг-друга, хотя в обществе держатся приятелями. Печорин считает его пустым человеком, любящим «производить эффект». Грушницкий, в свою очередь, не любит Печорина, за то что он понял его натуру:
«Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях. … Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать.»
— 11 мая
— 11 мая
Грушницкий рассказывает Печорину, что ему нравится юная московская княжна Мэри Лиговская, приехавшая в Пятигорск с матерью. Вскоре Печорин узнает, что княжна заинтересовалась юнкером, приняв его за разжалованного за дуэль офицера, и решает поразвлечься. Он подталкивает Грушницкого к отношениям с ней, но в это же время сам обольщает Мэри.
Грушницкий влюбляется в княжну, но ее больше интересует Печорин. Она охладевает к юнкеру. Даже присвоенное ему офицерское звание, не вызывают ее интерес — девушка лишь посмеивается над его новым мундиром. Обиженный Грушницкий решает отомстить как Мэри, так и Печорину:
— Разумеется… Я должен был этого ожидать от девчонки… от кокетки… Уж я отомщу!
— Пеняй на свою шинель или на свои эполеты, а зачем же обвинять ее? Чем она виновата, что ты ей больше не нравишься?..
— Зачем же подавать надежды?
— Зачем же ты надеялся? Желать и добиваться чего-нибудь — понимаю, а кто ж надеется?
— Ты выиграл пари — только не совсем, — сказал он, злобно улыбаясь.
— 5 июня
— Пеняй на свою шинель или на свои эполеты, а зачем же обвинять ее? Чем она виновата, что ты ей больше не нравишься?..
— Зачем же подавать надежды?
— Зачем же ты надеялся? Желать и добиваться чего-нибудь — понимаю, а кто ж надеется?
— Ты выиграл пари — только не совсем, — сказал он, злобно улыбаясь.
— 5 июня
Он собирает вокруг себя целую шайку. Сначала они распускают слухи о помолвке Печорина и Мэри, а после решают опозорить обидчика.
Печорин узнает о плане шайки: Грушницкий должен найти повод чтобы вызвать Печорина на дуэль, но они не планируют заряжать пистолеты, рассчитывая, что Печорин струсит. Но в итоге все пошло не по плану. Поймав Печорина спускающегося с балкона Мэри, Грушницкий ошибочно решает, что он тайно навещал княжну, и публично рассказывает об этом.
Печорин вынужден сам вызвать Грушницкого на дуэль, но вскоре узнает о новом плане его шайки. Грушницкий и его секунданты решают зарядить только один пистолет. Он не сообщает об этом, а напротив, настаивает на проведении дуэли на краю обрыва. Таким образом, практически любое ранение становится смертельным. Он до последнего уверен, что Грушницкий струсит, но тот стреляет первым, и пуля лишь слегка задевает ногу Печорина.
В итоге, Печорин убивает Грушницкого. После этого, его направляют на службу в кавказские горы.
Подробнее о дуэли Печорина и Грушницкого
Возраст
Грушницкому около 20-ти лет, но внешне он выглядит на несколько лет старше:
«ему на вид можно дать двадцать пять лет, хотя ему едва ли двадцать один год.»
Сам Грушницкий уверен, что выглядит намного старше своего возраста. Так, для него становится ударом колкость Печорина насчет того, что в мундире он выглядит еще более юным:
— Я с вами не согласен, — отвечал я, — в мундире он еще моложавее.
Грушницкий не вынес этого удара; как все мальчики, он имеет претензию быть стариком; он думает, что на его лице глубокие следы страстей заменяют отпечаток лет. Он на меня бросил бешеный взгляд, топнул ногою и отошел прочь.
Грушницкий не вынес этого удара; как все мальчики, он имеет претензию быть стариком; он думает, что на его лице глубокие следы страстей заменяют отпечаток лет. Он на меня бросил бешеный взгляд, топнул ногою и отошел прочь.
Происхождение
Судя по всему, Грушницкий — небогатый дворянин. Его родители владеют деревней в глубинке России:
«…накануне отъезда из отцовской деревни…»
Об дворянском происхождении Грушницкого говорит и его воинский чин — юнкер. Такой чин получали выходцы из дворянского сословия.
Образование
Грушницкого нельзя назвать умным человеком. Его поверхностных знаний хватает лишь на то, чтобы эффектно представить себя в обществе.
«Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никого не убьет одним словом; он не знает людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою.»
«Говорит он скоро и вычурно: он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы»
Печорин считает его глупым человеком, и посмеивается над ним, но юнкер не осознает этого:
«Ты глуп», — хотел я ему ответить, но удержался и только пожал плечами.
Тем не менее, он получил необходимое дворянину образование, и хорошо знает французский язык:
«Грушницкий успел принять драматическую позу с помощью костыля и громко отвечал мне по-французски:
— Mon cher, je haïs les hommes pour ne pas les mépriser car autrement la vie serait une farce trop dégoûtante.»
— Mon cher, je haïs les hommes pour ne pas les mépriser car autrement la vie serait une farce trop dégoûtante.»
Он замечает плохую французскую речь местного общества:
«Женские общества есть; только от них небольшое утешение: они играют в вист, одеваются дурно и ужасно говорят по-французски.»
При этом, он плохо танцует, вероятно от того, что вырос в деревне:
«Я боюсь, что мне с княжной придется начинать мазурку, — я не знаю почти ни одной фигуры…»
Внешность
О внешности Грушницкого известно, что он смугл, хорошо сложен и имеет выразительное лицо. У него черные волосы, и длинные усы:
«Он хорошо сложен, смугл и черноволос; ему на вид можно дать двадцать пять лет, хотя ему едва ли двадцать один год. Он закидывает голову назад, когда говорит, и поминутно крутит усы левой рукой, ибо правою опирается на костыль.»
«Выразительное лицо его в самом деле изображало страдание.»
Находясь в чине юнкера он носит толстую солдатскую шинель, но получив офицерское звание, старается выглядеть по высшему разряду:
«За полчаса до бала явился ко мне Грушницкий полном сиянии армейского пехотного мундира. К третьей пуговице пристегнута была бронзовая цепочка, на которой висел двойной лорнет; эполеты неимоверной величины были загнуты кверху в виде крылышек амура; сапоги его скрипели; в левой руке держал он коричневые лайковые перчатки и фуражку, а правою взбивал ежеминутно в мелкие кудри завитой хохол. Самодовольствие и вместе некоторая неуверенность изображались на его лице; его праздничная наружность, его гордая походка заставили бы меня расхохотаться, если б это было согласно с моими намерениями.»
Тем не менее, княжна Мэри и Печорин посмеиваются над его офицерским образом, утверждая, что шинель ему подходит больше чем мундир:
— О, я горько ошибся!.. Я думал, безумный, что по крайней мере эти эполеты дадут мне право надеяться… Нет, лучше бы мне век остаться в этой презренной солдатской шинели, которой, может быть, я обязан вашим вниманием…
— В самом деле, вам шинель гораздо более к лицу…
— В самом деле, вам шинель гораздо более к лицу…
Воинская служба
Воинское звание Грушницкого — юнкер (подофицер). Этот чин получали дворяне претендовавшие на получение обер-офицерского звания.
Он служит на Кавказе в К… в полку:
«Он мне сам говорил, что причина, побудившая его вступить в К. полк, останется вечною тайной между им и небесами.»
Печорин уверен, что он поступил на службу из «романтического фанатизма»:
«Приезд его на Кавказ — также следствие его романтического фанатизма: я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачным видом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти, потому что… тут, он, верно, закрыл глаза рукою и продолжал так: «Нет, вы (или ты) этого не должны знать! Ваша чистая душа содрогнется! Да и к чему? Что я для вас! Поймете ли вы меня?» — и так далее.»
Он служит всего один год, но уже был награжден георгиевским крестом — высшей наградой для солдат и унтер-офицеров за боевые заслуги и за храбрость, проявленную против неприятеля:
«Он только год в службе, носит, по особенному роду франтовства, толстую солдатскую шинель. У него георгиевский солдатский крестик.»
Как и многие офицеры, он был направлен в Пятигорск восстанавливаться после ранения:
«Впрочем, очень понятно, что ей стало тебя жалко: ты сделал такую ужасную гримасу, когда ступил на простреленную ногу…»
«Бежняжка! как он ухитрялся, опираясь на костыль, и все напрасно. Выразительное лицо его в самом деле изображало страдание.»
Его считают храбрецом, но по словам Печорина, его поведение в бою далеко от русской храбрости:
«Грушницкий слывет отличным храбрецом; я его видел в деле; он махает шашкой, кричит и бросается вперед, зажмуря глаза. Это что-то не русская храбрость!..»
Спустя год службы он получает звание офицера:
«Пришел Грушницкий и бросился мне на шею: он произведен в офицеры. Мы выпили шампанского.»
Характеристика
Грушницкий — поверхностный человек любящий «производить эффект». Он не рзбирается в людях, так как всю жизнь занимался только самим собой:
«Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никого не убьет одним словом; он не знает людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою.»
«Вы также переменились, — отвечала она, бросив на него быстрый взгляд, в котором он не умел разобрать тайной насмешки.»
Образование Грушницкого оставляет желать лучшего. Его знания крайне поверхностны, но он любил произносить громкие речи:
«Грушницкого страсть была декламировать: он закидывал вас словами, как скоро разговор выходил из круга обыкновенных понятий; спорить с ним я никогда не мог. Он не отвечает на ваши возражения, он вас не слушает. Только что вы остановитесь, он начинает длинную тираду, по-видимому имеющую какую-то связь с тем, что вы сказали, но которая в самом деле есть только продолжение его собственной речи.»
Он имеет заготовленные пышные фразы на все случаи жизни, и этого хватает чтобы производить эффект на провинциальных барышень:
«Говорит он скоро и вычурно: он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания. Производить эффект — их наслаждение; они нравятся романтическим провинциалкам до безумия.»
Мечтая сделаться «героем романа», он носит солдатскую шинель. Он считает, что это делает из него героя-страдальца в глазах дам:
«Его цель — сделаться героем романа. Он так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким-то тайным страданиям, что он сам почти в этом уверился. Оттого-то он так гордо носит свою толстую солдатскую шинель.»
«Моя солдатская шинель — как печать отвержения. Участие, которое она возбуждает, тяжело, как милостыня.»
Он уверен, что под его «нумерованной фуражкой» есть ум, а под шинелью — сердце:
«Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?
— Бедная шинель! — сказал я, усмехаясь...»
— Бедная шинель! — сказал я, усмехаясь...»
Он умело пользуется своим образом раненного героя, для привлечения внимания дам:
«В это время дамы отошли от колодца и поравнялись с нами. Грушницкий успел принять драматическую позу с помощью костыля и громко отвечал мне по-французски»
«В эту минуту Грушницкий уронил свой стакан на песок и усиливался нагнуться, чтоб его поднять: больная нога ему мешала. Бежняжка! как он ухитрялся, опираясь на костыль, и все напрасно. Выразительное лицо его в самом деле изображало страдание.»
Хотя, судя по всему, его ранение не настолько серьезно:
«Грушницкий принял таинственный вид: ходит, закинув руки за спину, и никого не узнает; нога его вдруг выздоровела: он едва хромает.»
Печорин уверен, что по той же причине Грушницкий оказался и на опасной службе на Кавказе:
«Приезд его на Кавказ — также следствие его романтического фанатизма: я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачным видом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти, потому что… тут, он, верно, закрыл глаза рукою и продолжал так: «Нет, вы (или ты) этого не должны знать! Ваша чистая душа содрогнется! Да и к чему? Что я для вас! Поймете ли вы меня?» — и так далее.»
При этом, он не опытен в общении с женщинами:
«Впрочем, в те минуты, когда сбрасывает трагическую мантию, Грушницкий довольно мил и забавен. Мне любопытно видеть его с женщинами: тут-то он, я думаю, старается!»
«Грушницкий, дернув меня за руку, бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин.»
«У меня есть до тебя просьба: ты будешь нынче у них вечером… обещай мне замечать все; я знаю, ты опытен в этих вещах, ты лучше меня знаешь женщин… Женщины! женщины! кто их поймет?»
Он самолюбивый человек, и не любит тех, кто понял его истинную натуру:
«Грушницкий самодовольно улыбнулся.
— Какой вздор! — сказал он.
— Я уверен, — продолжал я, — что княжна в тебя уж влюблена! Он покраснел до ушей и надулся.
О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!..»
— Какой вздор! — сказал он.
— Я уверен, — продолжал я, — что княжна в тебя уж влюблена! Он покраснел до ушей и надулся.
О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!..»
«Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях.»
«У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он, кажется, в самом деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено; но ведь есть же люди, в которых даже отчаяние забавно!..»
Он не прощает обид, и готов мстить обидчику любыми способами:
«Я не думаю, чтобы равнодушие женщины к вашим блестящим достоинствам заслуживало такое ужасное мщение.»
Для достижения своей цели, он готов на подлость и обман. Так, он соглашается на дуэль с Печориным, но при этом не кладет пулю в пистолет соперника:
«…этот человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку, ибо раненный в ногу немного сильнее, я бы непременно свалился с утеса.»
Фактически, он стреляет в безоружного человека, хотя и испытывает при этом стыд:
«Он покраснел; ему было стыдно убить человека безоружного; я глядел на него пристально; с минуту мне казалось, что он бросится к ногам моим, умоляя о прощении; но как признаться в таком подлом умысле?..»
«Грушницкий стал против меня и по данному знаку начал поднимать пистолет. Колени его дрожали. Он целил мне прямо в лоб…»
«Храбрость» Грушницкого
В обществе Грушницкого считают храбрым человеком, но на самом деле его «храбрость» это скорее отчаянность граничащая с трусостью. Описывая его поведение во время сражений, Печорин отмечает, что оно далеко от русской храбрости:
«Грушницкий слывет отличным храбрецом; я его видел в деле; он махает шашкой, кричит и бросается вперед, зажмуря глаза. Это что-то не русская храбрость!..»
За глаза он называет Печорина трусом, но боится прямых конфликтов с ним. Находясь среди свой шайки, он утверждает, что давно бы вызвал Печорина на дуэль, но просто «не хотел связываться»:
— И что за надменная улыбка! А я уверен между тем, что он трус, — да, трус!
— Я думаю тоже, — сказал Грушницкий. — Он любит отшучиваться. Я раз ему таких вещей наговорил, что другой бы меня изрубил на месте, а Печорин все обратил в смешную сторону. Я, разумеется, его не вызвал, потому что это было его дело; да не хотел и связываться…
— Я думаю тоже, — сказал Грушницкий. — Он любит отшучиваться. Я раз ему таких вещей наговорил, что другой бы меня изрубил на месте, а Печорин все обратил в смешную сторону. Я, разумеется, его не вызвал, потому что это было его дело; да не хотел и связываться…
Но он дорожит общественным мнением, и не может публично показать слабость. После неудачного выстрела Грушницкого, Печорин раскрывает карты, просит своего секунданта зарядить его пистолет. Секунданты Грушницкого противятся этому, но юнкер проявляет твердость характера, и соглашается с этим, понимая, что его ждет неминуемая гибель:
— Оставь их! — сказал он наконец капитану, который хотел вырвать пистолет мой из рук доктора… — Ведь ты сам знаешь, что они правы.
Печорин до последнего надеется, что Грушницкий отступится, но тот настаивает на продолжении поединка:
— Стреляйте! — отвечал он, — я себя презираю, а вас ненавижу. Если вы меня не убьете, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоем нет места…
Отношение к княжне Мэри
Юная княжна сразу нравится Грушницкому, но он долго не решается познакомиться с ней. Постепенно, он сближается с Мэри и даже делает себе памятное кольцо с ее именем, и датой их первой встречи:
«Я внутренно хохотал и даже раза два улыбнулся, но он, к счастью, этого не заметил. Явно, что он влюблен, потому что стал еще доверчивее прежнего; у него даже появилось серебряное кольцо с чернью, здешней работы: оно мне показалось подозрительным… Я стал его рассматривать, и что же?.. мелкими буквами имя Мери было вырезано на внутренней стороне, и рядом — число того дня, когда она подняла знаменитый стакан.»
— 16 мая
— 16 мая
Он восхищается ее красотой и талантами. Так, он в восторге от ее пения, хотя поет она не очень хорошо:
«Она запела: ее голос недурен, но поет она плохо… впрочем, я не слушал. Зато Грушницкий, облокотясь на рояль против нее, пожирал ее глазами и поминутно говорил вполголоса: «Charmant! délicieux!» [Очаровательно! прелестно! (франц.)].»
— 23 мая
— 23 мая
Грушницкого не беспокоит то, что девушка заинтересовалась им, приняв его по ошибке за разжалованного офицера:
— Знаешь ли что? — сказал я ему, — я пари держу, что она не знает, что ты юнкер; она думает, что ты разжалованный…
— Может быть! Какое мне дело!.. — сказал он рассеянно.
— 16 мая
— Может быть! Какое мне дело!.. — сказал он рассеянно.
— 16 мая
Он говорит, что влюбился в Мэри «до безумия» и надеется, что это чувство взаимно:
«Послушай, — сказал Грушницкий очень важно, — пожалуйста, не подшучивай над моей любовью, если хочешь остаться моим приятелем… Видишь: я ее люблю до безумия… и я думаю, я надеюсь, она также меня любит…»
— 23 мая
— 23 мая
Но в последствии оказывается, что это чувство было напускным. Мечтающего «сделаться героем романа» юнкера, волнует скорее сама идея любви простого солдата и знатной барышни. Поняв, что он больше не интересует княжну, он мгновенно охладевает к ней, и обещает отомстить:
— Разумеется… Я должен был этого ожидать от девчонки… от кокетки… Уж я отомщу!
— Пеняй на свою шинель или на свои эполеты, а зачем же обвинять ее? Чем она виновата, что ты ей больше не нравишься?..
— Зачем же подавать надежды?
— Зачем же ты надеялся? Желать и добиваться чего-нибудь — понимаю, а кто ж надеется?
— Ты выиграл пари — только не совсем, — сказал он, злобно улыбаясь.
— 5 июня
— Пеняй на свою шинель или на свои эполеты, а зачем же обвинять ее? Чем она виновата, что ты ей больше не нравишься?..
— Зачем же подавать надежды?
— Зачем же ты надеялся? Желать и добиваться чего-нибудь — понимаю, а кто ж надеется?
— Ты выиграл пари — только не совсем, — сказал он, злобно улыбаясь.
— 5 июня
Он распускает слухи о девушке, портя ее репутацию в обществе:
«Из слов его я заметил, что про меня и княжну уж распущены в городе разные дурные слухи: это Грушницкому даром не пройдет!»
— 7 июня
— 7 июня
При этом, намереваясь отомстить Печорину, Грушницкий утверждает, что он лишь «волочился за княжной», но отстал от девушки не желая компрометировать ее:
— Грушницкий на него зол за то, что он отбил у него княжну, — сказал кто-то.
— Вот еще что вздумали! Я, правда, немножко волочился за княжной, да и тотчас отстал, потому что не хочу жениться, а компрометировать девушку не в моих правилах.
— 12 июня
— Вот еще что вздумали! Я, правда, немножко волочился за княжной, да и тотчас отстал, потому что не хочу жениться, а компрометировать девушку не в моих правилах.
— 12 июня