Вздорный характер Амалии Ивановны подчеркивается ее фамилией — Липпевехзель, образованной от немецкого «Lippe» (губа) и «Wechsel» (перемена, изменение), то есть, примерно, — изменчивая, капризная губа; любящая кривить губы.
Наталья Кутасова в роли Амалии Ивановны
в сериале «Преступление и наказание» (2007)
Амалия Ивановна владеет большой квартирой, часть которой сдает множеству разных жильцов:
«Дверь в дальнейшие помещения или клетки, на которые разбивалась квартира Амалии Липпевехзель, была приотворена.»
— Часть 1, Глава II
— Часть 1, Глава II
Путаница с отчеством
Достоевский называет героиню Амалией Ивановной, но в романе ее также называют Федоровной и Людвиговной. Так, Семен Захарович Мармеладов называл ее Амалией Федоровной, Катерина Ивановна Мармеладова принципиально называла хозяйку (с которой находилась в постоянной конфронтации и, вероятно, не хотела «делить» с ней отчество) — Амалией Людвиговной, подчеркивая ее национальность. Та на такое обращение обижалась и требовала называть ее «Амаль-Иван»:
— Я вам сказал раз-на-прежде, что вы никогда не смель говориль мне Амаль Людвиговна; я Амаль-Иван!
— Вы не Амаль-Иван, а Амалия Людвиговна, и так как я не принадлежу к вашим подлым льстецам, как господин Лебезятников, который смеется теперь за дверью (за дверью действительно раздался смех и крик: «сцепились!»), то и буду всегда называть вас Амалией Людвиговной, хотя решительно не могу понять, почему вам это название не нравится.
— Часть 2, Глава VII
— Вы не Амаль-Иван, а Амалия Людвиговна, и так как я не принадлежу к вашим подлым льстецам, как господин Лебезятников, который смеется теперь за дверью (за дверью действительно раздался смех и крик: «сцепились!»), то и буду всегда называть вас Амалией Людвиговной, хотя решительно не могу понять, почему вам это название не нравится.
— Часть 2, Глава VII
Катерина Ивановна Мармеладова считает, что с отчеством госпожи Липпевехзель происходит подозрительная путаница и что сама Амалия, вероятно, просто не знает, как звали ее отца, поэтому у нее в ходу целых два отчества. Этим Катерина Ивановна намекает на происхождение Амалии от неизвестного отца и на темное прошлое матери:
«…а что отец Амалии Ивановны (если только у ней был какой-нибудь отец), наверно, какой-нибудь петербургский чухонец [в Петербурге «чухонцами» пренебрежительно называли иностранцев], молоко продавал; а вернее всего, что и совсем отца не было, потому что еще до сих пор неизвестно, как зовут Амалию Ивановну по батюшке: Ивановна или Людвиговна?»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
«Но этого уже не могла вытерпеть Катерина Ивановна и немедленно, во всеуслышание, «отчеканила», что у Амалии Ивановны, может, никогда и фатера-то [с нем. — отца] не было…»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
По словам самой Амалии Ивановны, ее отца звали Иоган, и он был очень важным человеком в Берлине:
«Тут Амалия Ивановна, рассвирепев окончательно и ударяя кулаком по столу, принялась визжать, что она Амаль-Иван, а не Людвиговна, что ее фатер «зваль Иоган и что он буль бурмейстер»…»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
Но из-за плохого русского языка возмущение Амалии Ивановны вызвало только смех. Она заявила, что ее отец «руки по карман ходил», имея в виду, что тот ходил важно, с руками в карманах. Но на деле фраза прозвучала так, как будто ее отец лазил по чужим карманам:
«Амалия Ивановна не снесла и тотчас же заявила, что ее «фатер аус Берлин буль ошень, ошень важны шеловек и обе рук по карман ходиль и всё делал этак: пуф! пуф!..»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
Что означает в данном случае «зваль Иоган и что он буль бурмейстер» не ясно. Вероятно имеется ввиду распространённая немецкая фамилия Бурмейстер (Burmeister). Немцы с такой фамилией были известны и в России.
Отношения с Мармеладовыми
Амалия Ивановна состоит в напряженных отношениях с Катериной Ивановной Мармеладовой. По словам Мармеладова, между женщинами были «наибеспрерывнейшие раздоры». Катерина Ивановна недолюбливает хозяйку квартиры и не упускала возможности оскорбить госпожу Липпевехзель. Так, на поминках своего мужа Катерина Ивановна презрительно называет Амалию Ивановну «кукушкой», «совой», «сычихой» в ее же присутствии:
«Во всем эта кукушка виновата. Вы понимаете, о ком я говорю: об ней, об ней! — и Катерина Ивановна закивала ему на хозяйку. — Смотрите на нее: вытаращила глаза, чувствует, что мы о ней говорим, да не может понять, и глаза вылупила. Фу, сова! ха-ха-ха!.. Кхи-кхи-кхи! И что это она хочет показать своим чепчиком!»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
По словам Катерины Ивановны, Амалия Ивановна является «петербургской пьяной чухонкой» (в Петербурге «чухонцами» пренебрежительно называли иностранцев), которая, вероятно, раньше работала где-то в кухарках или того хуже:
«Но этого уже не могла вытерпеть Катерина Ивановна и немедленно, во всеуслышание, «отчеканила», что у Амалии Ивановны, может, никогда и фатера-то не было, а что просто Амалия Ивановна — петербургская пьяная чухонка и, наверно, где-нибудь прежде в кухарках жила, а пожалуй, и того хуже. Амалия Ивановна покраснела как рак и завизжала, что это, может быть, у Катерины Ивановны «совсем фатер не буль…»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
Судя по всему, причиной ненависти Катерины Ивановны является национальность хозяйки квартиры: женщина негативно относится ко всем обрусевшим иностранцам, которых в Петербурге было очень много:
«Ну согласитесь, ну можно ли рассказывать о том, что «Карль из аптеки страхом сердце пронзиль» и что он (сопляк!), вместо того чтобы связать извозчика, «руки сложиль, и плакаль, и ошень просиль». Ах, дурында! И ведь думает, что это очень трогательно, и не подозревает, как она глупа! По-моему, этот пьяный провиантский гораздо ее умнее; по крайней мере уж видно, что забулдыга, последний ум пропил, а ведь эти все такие чинные, серьезные… Ишь сидит, глаза вылупила. Сердится! Сердится! Ха-ха-ха! Кхи-кхи-кхи! Ишь сидит, глаза вылупила. Сердится! Сердится! Ха-ха-ха! Кхи-кхи-кхи!»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
Сама Амалия, хотя и плохо понимает русскую речь, чувствует, что говорят о ней, но не понимает, что ее в данный момент оскорбляют. Катерину Ивановну это забавляет:
«Ха-ха-ха! — залилась она, обращаясь опять к Раскольникову, опять кивая ему на хозяйку и радуясь своей выходке. — Не поняла, опять не поняла! Сидит разиня рот, смотрите: сова, настоящая, сычиха в новых лентах, ха-ха-ха!»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
Тем не менее, сама Амалия Ивановна считает, что она очень добра к Мармеладовым, так как те давно не платят за квартиру, но продолжают у нее жить. Правда Катерина Ивановна утверждает, что это ложь, так как сразу после смерти Мармеладова, в тот же день, она требовала оплаты за квартиру:
«Амалия Ивановна вспыхнула и, озлобившись, заметила, что она только «добра желаль» и что она «много ошень добра желаль», а что ей «за квартир давно уж гельд не платиль». Катерина Ивановна тотчас же «осадила» ее, сказав, что она лжет, говоря, что «добра желаль», потому что еще вчера, когда покойник еще на столе лежал, она ее за квартиру мучила.»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
При этом Амалия Ивановна помогает Катерине Ивановне организовать поминки ее мужа и делает это дело «по-немецки хорошо». Она накрывает вовремя стол, раскладывает нужные столовые приборы на свои места. К сожалению, и этот эпизод заканчивается скандалом между женщинами:
«…что затеялись эти поминки и что Амалия Ивановна всем сердцем решилась участвовать во всех хлопотах: она взялась накрыть стол, доставить белье, посуду и проч. и приготовить на своей кухне кушанье. Ее уполномочила во всем и оставила по себе Катерина Ивановна, сама отправляясь на кладбище. Действительно, всё было приготовлено на славу: стол был накрыт даже довольно чисто, посуда, вилки, ножи, рюмки, стаканы, чашки — всё это, конечно, было сборное, разнофасонное и разнокалиберное, от разных жильцов, но всё было к известному часу на своем месте, и Амалия Ивановна, чувствуя, что отлично исполнила дело, встретила возвратившихся даже с некоторою гордостию, вся разодетая, в чепце с новыми траурными лентами и в черном платье. Эта гордость, хотя и заслуженная, не понравилась почему-то Катерине Ивановне…»
— Часть 5, Глава II
— Часть 5, Глава II
Когда на поминках Мармеладова господин Лужин обвиняет Соню Мармеладову в краже денег, госпожа Липпевехзель без малейшего сомнения поверила обвинениям подлеца Лужина и завопила, что Соня воровка:
Воровка! Вон с квартир! Полис, полис! — завопила Амалия Ивановна, — их надо Сибирь прогналь! Вон!»
— Часть 5, Глава III
— Часть 5, Глава III
Это возмущает Катерину Ивановну, и она в ответ обзывает Амалию Ивановну «колбасницей» и «подлой прусской куриной ногой в кринолине»:
«Как! И ты тоже? — увидала она хозяйку, — и ты туда же, колбасница, подтверждаешь, что она «вороваль», подлая ты прусская куриная нога в кринолине! Ах вы! Ах вы!»
— Часть 5, Глава III
— Часть 5, Глава III
Когда же выясняется, что Лужин лжет и Соня ничего не украла, госпожа Липпевехзель оказывается в глупом положении. Женщина не понимает, что вообще происходит, так как она недостаточно хорошо владеет русским языком:
«Всех глупее стояла Амалия Ивановна, разинув рот и ровно ничего не смысля. Она только видела, что Петр Петрович как-то попался.»
— Часть 5, Глава III
— Часть 5, Глава III
Когда Лужин уходит, один из пьяных гостей кидает в него стакан и случайно попадает в Амалию Ивановну. Это переполняет ее чашу терпения. Взбешённая хозяйка с визгом кидается к бедной вдове, «считая ее во всем виноватою», и требует сейчас же съехать с квартиры. В ответ та называет ее «безбожной тварью», так как она смеет выгонять семью из квартиры в день похорон:
«Амалия Ивановна, когда в нее, при громком смехе присутствовавших, попал стакан, тоже не выдержала в чужом пиру похмелья. С визгом, как бешеная, кинулась она к Катерине Ивановне, считая ее во всем виноватою:
— Долой с квартир! Сейчас! Марш! — И с этими словами начала хватать всё, что ни попадалось ей под руку из вещей Катерины Ивановны, и скидывать на пол. Почти и без того убитая, чуть не в обмороке, задыхавшаяся, бледная, Катерина Ивановна вскочила с постели (на которую упала было в изнеможении) и бросилась на Амалию Ивановну. Но борьба была слишком неравна; та отпихнула ее, как перышко.
— Как! Мало того, что безбожно оклеветали, — эта тварь на меня же! Как! В день похорон мужа гонят с квартиры, после моего хлеба-соли, на улицу, с сиротами! Да куда я пойду! — вопила рыдая и задыхаясь, бедная женщина. — Господи! — закричала вдруг она, засверкав глазами, — неужели ж нет справедливости! Кого ж тебе защищать, коль не нас, сирот? А вот, увидим! Есть на свете суд и правда, есть, я сыщу! Сейчас, подожди, безбожная тварь! Полечка, оставайся с детьми, я ворочусь.»
— Часть 5, Глава III
— Долой с квартир! Сейчас! Марш! — И с этими словами начала хватать всё, что ни попадалось ей под руку из вещей Катерины Ивановны, и скидывать на пол. Почти и без того убитая, чуть не в обмороке, задыхавшаяся, бледная, Катерина Ивановна вскочила с постели (на которую упала было в изнеможении) и бросилась на Амалию Ивановну. Но борьба была слишком неравна; та отпихнула ее, как перышко.
— Как! Мало того, что безбожно оклеветали, — эта тварь на меня же! Как! В день похорон мужа гонят с квартиры, после моего хлеба-соли, на улицу, с сиротами! Да куда я пойду! — вопила рыдая и задыхаясь, бедная женщина. — Господи! — закричала вдруг она, засверкав глазами, — неужели ж нет справедливости! Кого ж тебе защищать, коль не нас, сирот? А вот, увидим! Есть на свете суд и правда, есть, я сыщу! Сейчас, подожди, безбожная тварь! Полечка, оставайся с детьми, я ворочусь.»
— Часть 5, Глава III
Наконец Катерина Ивановна в отчаянии выбегает из дома в поисках помощи, а разъяренная Амалия Ивановна мечется по комнате Мармеладовых, швыряет их вещи на пол и буянит:
«Амалия Ивановна металась по комнате, визжала, причитала, швыряла всё, что ни попадалось ей, на пол и буянила.»
— Часть 5, Глава III
— Часть 5, Глава III
В итоге Катерина Ивановна с детьми демонстративно покидает квартиру, и окончательно обезумев, закатывает сцену на улице. Во время этого эпизода она падает на землю и ее, в предсмертном состоянии, относят в комнату к Соне Мармеладовой.
