Сцена купания Маргариты описана в двадцать первой главе романа.
Купание Маргариты
Иллюстратор: Лилия Скубиш
Описание эпизода
Пролетев через несколько арбатских переулков, Маргарита устраивает погром в «Доме Драмлита», но встретившись с напуганным ею четырехлетним мальчиком она покидает город. Взмыв ввысь она оказывается высоко над городом и «с чудовищною скоростью» летит прочь. Внизу мелькают целые города предстающие перед ведьмой в виде озер «электрического света»:
«По тому, как внизу два ряда редких огней слились в две непрерывные огненные черты, по тому, как быстро они пропали сзади, Маргарита догадалась, что она летит с чудовищною скоростью, и поразилась тому, что она не задыхается.
По прошествии нескольких секунд далеко внизу, в земной черноте, вспыхнуло новое озеро электрического света и подвалилось под ноги летящей, но тут же завертелось винтом и провалилось в землю. Еще несколько секунд — такое же точно явление.
— Города! Города! — прокричала Маргарита.»
По прошествии нескольких секунд далеко внизу, в земной черноте, вспыхнуло новое озеро электрического света и подвалилось под ноги летящей, но тут же завертелось винтом и провалилось в землю. Еще несколько секунд — такое же точно явление.
— Города! Города! — прокричала Маргарита.»
Подлетая к реке скрывшейся в гуще лесов, Маргарита чувствует, что она почти достигла назначенного места:
«Маргарита чувствовала близость воды и догадывалась, что цель близка. Сосны разошлись, и Маргарита тихо подъехала по воздуху к меловому обрыву. За этим обрывом внизу, в тени, лежала река. Туман висел и цеплялся за кусты внизу вертикального обрыва, а противоположный берег был плоский, низменный. На нем, под одинокой группой каких-то раскидистых деревьев, метался огонечек от костра и виднелись какие-то движущиеся фигурки. Маргарите показалось, что оттуда доносится какая-то зудящая веселенькая музыка. Далее, сколько хватало глаз, на посеребренной равнине не виднелось никаких признаков ни жилья, ни людей.»
Спустившись на землю, Маргарита сразу нырнула в воду:
«Маргарита прыгнула с обрыва вниз и быстро спустилась к воде. Вода манила ее после воздушной гонки. Отбросив от себя щетку, она разбежалась и прыгнула в воду вниз головой. Легкое ее тело, как стрела, вонзилось в воду, и столб воды выбросило почти до самой луны. Вода оказалась теплой, как в бане, и, вынырнув из бездны, Маргарита вдоволь наплавалась в полном одиночестве ночью в этой реке.»
Купаясь в полном одиночестве Маргарита слышит, что неподалеку кто-то есть. Когда она вышла на берег, из кустов к ней вышел пьяный «голый толстяк в черном шелковом цилиндре»:
«Рядом с Маргаритой никого не было, но немного подальше за кустами слышались всплески и фырканье, там тоже кто-то купался.
«Маргарита выбежала на берег. Тело ее пылало после купанья. Усталости никакой она не ощущала и радостно приплясывала на влажной траве. Вдруг она перестала танцевать и насторожилась. Фырканье стало приближаться, и из-за ракитовых кустов вылез какой-то голый толстяк в черном шелковом цилиндре, заломленном на затылок. Ступни его ног были в илистой грязи, так что казалось, будто купальщик в черных ботинках. Судя по тому, как он отдувался и икал, он был порядочно выпивши, что, впрочем, подтверждалось и тем, что река вдруг стала издавать запах коньяку.»
«Маргарита выбежала на берег. Тело ее пылало после купанья. Усталости никакой она не ощущала и радостно приплясывала на влажной траве. Вдруг она перестала танцевать и насторожилась. Фырканье стало приближаться, и из-за ракитовых кустов вылез какой-то голый толстяк в черном шелковом цилиндре, заломленном на затылок. Ступни его ног были в илистой грязи, так что казалось, будто купальщик в черных ботинках. Судя по тому, как он отдувался и икал, он был порядочно выпивши, что, впрочем, подтверждалось и тем, что река вдруг стала издавать запах коньяку.»
Увидев Маргариту он узнает в ней Клодину де Латур-Тюренн, гофмейстерину французской королевы Маргариты де Валуа. Новоявленная ведьма возмущена этим, и «толстяк-бакенбардист» признает в ней «светлую королеву Марго»:
«Увидев Маргариту, толстяк стал вглядываться, а потом радостно заорал:
— Что такое? Ее ли я вижу? Клодина, да ведь это ты, неунывающая вдова? И ты здесь? — и тут он полез здороваться.
Маргарита отступила и с достоинством ответила:
— Пошел ты к чертовой матери. Какая я тебе Клодина? Ты смотри, с кем разговариваешь, — и, подумав мгновение, она прибавила к своей речи длинное непечатное ругательство. Все это произвело на легкомысленного толстяка отрезвляющее действие.
— Ой! — тихо воскликнул он и вздрогнул, — простите великодушно, светлая королева Марго! Я обознался.»
— Что такое? Ее ли я вижу? Клодина, да ведь это ты, неунывающая вдова? И ты здесь? — и тут он полез здороваться.
Маргарита отступила и с достоинством ответила:
— Пошел ты к чертовой матери. Какая я тебе Клодина? Ты смотри, с кем разговариваешь, — и, подумав мгновение, она прибавила к своей речи длинное непечатное ругательство. Все это произвело на легкомысленного толстяка отрезвляющее действие.
— Ой! — тихо воскликнул он и вздрогнул, — простите великодушно, светлая королева Марго! Я обознался.»
Пьяный толстяк поясняет, что он забыл брюки на Енисее, до которого «рукой подать», и сейчас полетит туда:
«Толстяк радостно осклабился, видя, что Маргарита не сердится, и восторженно сообщил, что оказался без брюк в данный момент лишь потому, что по рассеянности оставил их на реке Енисее, где купался перед тем, но что он сейчас же летит туда, благо это рукой подать»
После этого Маргарита вновь садится на щетку и перелетает на другой берег, на «островок»:
«Маргарита же пронзительно свистнула и, оседлав подлетевшую щетку, перенеслась над рекой на противоположный берег. Тень меловой горы сюда не доставала, и весь берег заливала луна.»
Здесь ее ожидал торжественный прием. Лягушки играли марш на деревянных дудочках; ее приветствовали русалки; а «нагие ведьмы» кланялись ей как своей королеве:
«Лишь только Маргарита коснулась влажной травы, музыка под вербами ударила сильнее, и веселее взлетел сноп искр из костра. Под ветвями верб, усеянными нежными, пушистыми сережками, видными в луне, сидели в два ряда толстомордые лягушки и, раздуваясь как резиновые, играли на деревянных дудочках бравурный марш. Светящиеся гнилушки висели на ивовых прутиках перед музыкантами, освещая ноты, на лягушачьих мордах играл мятущийся свет от костра.
Марш игрался в честь Маргариты. Прием ей оказан был самый торжественный. Прозрачные русалки остановили свой хоровод над рекою и замахали Маргарите водорослями, и над пустынным зеленоватым берегом простонали далеко слышные их приветствия. Нагие ведьмы, выскочив из-за верб, выстроились в ряд и стали приседать и кланяться придворными поклонами.»
Марш игрался в честь Маргариты. Прием ей оказан был самый торжественный. Прозрачные русалки остановили свой хоровод над рекою и замахали Маргарите водорослями, и над пустынным зеленоватым берегом простонали далеко слышные их приветствия. Нагие ведьмы, выскочив из-за верб, выстроились в ряд и стали приседать и кланяться придворными поклонами.»
Появился и козлоногий прислужник (сатир — козлоногое существо в древнегреческой мифологии):
«Кто-то козлоногий подлетел и припал к руке, раскинул на траве шелк, осведомляясь о том, хорошо ли купалась королева, предложил прилечь и отдохнуть. Маргарита так и сделала. Козлоногий поднес ей бокал с шампанским, она выпила его, и сердце ее сразу согрелось.»
Горничная Наташа тем временем уже улетала в Москву, «чтобы предупредить о том, что Маргарита скоро будет, и помочь приготовить для нее наряд»:
«Осведомившись о том, где Наташа, она получила ответ, что Наташа уже выкупалась и полетела на своем борове вперед, в Москву, чтобы предупредить о том, что Маргарита скоро будет, и помочь приготовить для нее наряд.»
Тем временем вновь появился пьяный толстяк. Он успел «смотаться на Енисей» и теперь был при фраке:
«Короткое пребывание Маргариты под вербами ознаменовалось одним эпизодом. В воздухе раздался свист, и черное тело, явно промахнувшись, обрушилось в воду. Через несколько мгновений перед Маргаритой предстал тот самый толстяк-бакенбардист, что так неудачно представился на том берегу. Он успел, по-видимому, смотаться на Енисей, ибо был во фрачном наряде, но мокр с головы до ног. Коньяк подвел его вторично: высаживаясь, он все-таки угодил в воду. Но улыбки своей он не утратил и в этом печальном случае, и был смеющеюся Маргаритой допущен к руке.»
Настало время возвращаться в Москву. Узнав, что Маргарита прилетела на щетке, ей подают машину, за рулем которой сидел «черный длинноносый грач в клеенчатой фуражке»:
«Затем все стали собираться. Русалки доплясали свой танец в лунном свете и растаяли в нем. Козлоногий почтительно осведомился у Маргариты, на чем она прибыла на реку; узнав, что она явилась верхом на щетке, сказал:
— О, зачем же, это неудобно, — мигом соорудил из двух сучков какой-то подозрительный телефон и потребовал у кого-то сию же минуту прислать машину, что и исполнилось, действительно, в одну минуту. На остров обрушилась буланая открытая машина, только на шоферском месте сидел не обычного вида шофер, а черный длинноносый грач в клеенчатой фуражке и в перчатках с раструбами. Островок опустел. В лунном пылании растворились улетевшие ведьмы.»
— О, зачем же, это неудобно, — мигом соорудил из двух сучков какой-то подозрительный телефон и потребовал у кого-то сию же минуту прислать машину, что и исполнилось, действительно, в одну минуту. На остров обрушилась буланая открытая машина, только на шоферском месте сидел не обычного вида шофер, а черный длинноносый грач в клеенчатой фуражке и в перчатках с раструбами. Островок опустел. В лунном пылании растворились улетевшие ведьмы.»
Странный «шофер» увозит Маргариту обратно в столицу:
«Бакенбардист и козлоногий подсадили Маргариту, и она опустилась на широкое заднее сидение. Машина взвыла, прыгнула и поднялась почти к самой луне, остров пропал, пропала река, Маргарита понеслась в Москву.»
Маргарита и водитель-грач
Иллюстратор: Лилия Скубиш
Почему толстяк назвал Маргариту Клодиной?
Пьяный «толстяк-бакенбардист» в черном шелковом цилиндре увидев Маргариту радостно называет ее Клодиной, «неунывающей вдовой», но Маргарита возмущена этим, и толстяк признает в ней «светлую королеву Марго»:
«Увидев Маргариту, толстяк стал вглядываться, а потом радостно заорал:
— Что такое? Ее ли я вижу? Клодина, да ведь это ты, неунывающая вдова? И ты здесь? — и тут он полез здороваться.
Маргарита отступила и с достоинством ответила:
— Пошел ты к чертовой матери. Какая я тебе Клодина? Ты смотри, с кем разговариваешь, — и, подумав мгновение, она прибавила к своей речи длинное непечатное ругательство. Все это произвело на легкомысленного толстяка отрезвляющее действие.
— Ой! — тихо воскликнул он и вздрогнул, — простите великодушно, светлая королева Марго! Я обознался.»
— Глава 21
— Что такое? Ее ли я вижу? Клодина, да ведь это ты, неунывающая вдова? И ты здесь? — и тут он полез здороваться.
Маргарита отступила и с достоинством ответила:
— Пошел ты к чертовой матери. Какая я тебе Клодина? Ты смотри, с кем разговариваешь, — и, подумав мгновение, она прибавила к своей речи длинное непечатное ругательство. Все это произвело на легкомысленного толстяка отрезвляющее действие.
— Ой! — тихо воскликнул он и вздрогнул, — простите великодушно, светлая королева Марго! Я обознался.»
— Глава 21
Этот эпизод является явной отсылкой к событиям связанным с французской королевой Маргаритой де Валуа (1553 — 1615), известной также как королева Марго. В первых редакциях романа говорилось, о переселении душ, благодаря которому булгаковская Маргарита и есть воплощение той самой королевы:
«...тут вопрос переселения душ... В шестнадцатом веке вы были королевой французской... знаменитая свадьба ваша ознаменовалась столь великим кровопролитием»
— Рукописная редакция 1938 года
— Рукописная редакция 1938 года
В окончательной же редакции упоминается, что Маргарита является прапрапраправнучкой одной из французских королев 16-го века:
«Намекну: одна из французских королев, жившая в шестнадцатом веке, надо полагать, очень изумилась бы, если бы кто-нибудь сказал ей, что ее прелестную прапрапраправнучку я по прошествии многих лет буду вести под руку в Москве по бальным залам.»
— Глава 22
— Глава 22
Даже сам Воланд узнает в характере Маргариты черты той самой королевы, которую он вероятно знал лично:
«Да, прав Коровьев! Как причудливо тасуется колода! Кровь!»
— Глава 22
— Глава 22
Толстяк спутал королеву с ее фрейлиной, Клодиной де Латур-Тюренн (1553 — 1615), овдовевшей в 37 лет, что и вызвало резкую реакцию булгаковской Маргариты. Интересно, что в ранних редакциях романа Клодиной звали горничную Наташу.
Смысл этого эпизода заключается в репрезентации Маргариты де Валуа как одного из прототипов-проекций Маргариты. Дополнительное указание на Валуа скрыто в фамилии парижского друга толстяка — Гессара, которая служит напоминанием об издателе Франсуа Гессаре (1814 — 1882), опубликовавшем в 1842 году мемуары Маргариты де Валуа:
«А виноват коньяк, будь он проклят! — толстяк опустился на одно колено, цилиндр отнес в сторону, сделал поклон и залопотал, мешая русские фразы с французскими, какой-то вздор про кровавую свадьбу своего друга в Париже Гессара, и про коньяк, и про то, что он подавлен грустной ошибкой.»
— Глава 21
— Глава 21
Упомянутая толстяком кровавая свадьба — это Варфоломеевская ночь, также известная как Парижская кровавая свадьба — массовое убийство гугенотов (французских протестантов-кальвинистов), приехавших в Париж на празднование свадьбы Генриха Наваррского и Маргариты де Валуа, начавшееся в ночь с 23 на 24 августа 1572 года. Уцелев во время избиения и сохранив хладнокровие, Маргарита спасла жизни нескольким гугенотским дворянам и главное, своему мужу, Генриху Наваррскому, отказавшись оформлять развод с ним, как настаивали её родственники.
