Является главным противником Евгения Базарова в романе, основным оппонентом в его идейных спорах. Они часто спорят о любви, природе, аристократии, искусстве, науке. Застав Базарова целующего Фенечку, Павел Петрович вызывает «этого волосатого» на дуэль, на которой получает лёгкое ранение в бедро.
В конце романа уезжает в Германию.
Андрей Смирнов в роли Павла Петровича Кирсанова
Сериал «Отцы и дети», 2008 г.
Возраст
На момент начала романа Павлу Петровичу около 50 лет, но внешне он выглядит несколько моложе:
«...вы можете встретить человека лет около пятидесяти, уже совсем седого и как бы страдающего подагрой, но еще красивого, изящно одетого...»
— Глава XXVIII
— Глава XXVIII
«Не развереди ногу твоего благоразумного брата, который под пятьдесят лет дрался на дуэли, как прапорщик.»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
«На вид ему было лет сорок пять: коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной»
— Глава IV
— Глава IV
К восемнадцатилетию брата Николая, которому в начале романа 44 года, Павел уже стал офицером:
«Он повез его в Петербург, как только ему минул восемнадцатый год, и поместил его в университет. Кстати, брат его о ту пору вышел офицером в гвардейский полк.»
— Глава I
— Глава I
Происхождение
По происхождению Павел Петрович — потомственный дворянин. Сын боевого генерала 1812 года Петра Кирсанова, человека полуграмотного и грубого:
«Отец его, боевой генерал 1812 года, полуграмотный, грубый, но не злой русский человек, всю жизнь свою тянул лямку, командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль.»
— Глава I
— Глава I
Его мать, Агафоклея Кузьминишна была из рода Колязиных, двоюродная сестра Ильи Колязина, «важного чиновника» в Петербурге:
«Родительница его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузьминишна Кирсанова, принадлежала к числу „матушек-командирш“, носила пышные чепцы и шумные шелковые платья, в церкви подходила первая ко кресту, говорила громко и много, допускала детей утром к ручке, на ночь их благословляла, — словом, жила в свое удовольствие.»
— Глава I
— Глава I
Отец Павла Петровича умер в 1835 году, когда сыну было около 25-ти лет, а «скоро за ним последовала» и мать:
«В 1835 году Николай Петрович вышел из университета кандидатом, и в том же году генерал Кирсанов, уволенный в отставку за неудачный смотр, приехал в Петербург с женою на житье. Он нанял было дом у Таврического сада и записался в английский клуб, но внезапно умер от удара. Агафоклея Кузьминишна скоро за ним последовала: она не могла привыкнуть к глухой столичной жизни; тоска отставного существованья ее загрызла.»
— Глава I
— Глава I
Унаследованным от отца имением братья Кирсановы владеют совместно, но Павел Петрович не лезет в дела хозяйства:
«…имение, ты, может быть, не знаешь, у них не разделено…»
— Глава VII
— Глава VII
История жизни
Детство Павла Петровича, как и его брата Николая, прошло среди военных, на юге России, где служил его отец. Но в отличии от Николая, Павел пошел по стопам отца и поступил на военную службу и воспитывался в элитном пажеском корпусе. Став офицером гвардейского полка, он пользовался большим успехом в свете. Кирсанов был самоуверен, насмешлив и «забавно желчен». Он нравился женщинам, легко заводил романы, вызывал зависть у мужчин:
«Павел Петрович Кирсанов воспитывался сперва дома, так же как и младший брат его Николай, потом в пажеском корпусе. Он с детства отличался замечательною красотой; к тому же он был самоуверен, немного насмешлив и как-то забавно желчен — он не мог не нравиться. Он начал появляться всюду, как только вышел в офицеры. Его носили на руках, и он сам себя баловал, даже дурачился, даже ломался; но и это к нему шло. Женщины от него с ума сходили, мужчины называли его фатом и втайне завидовали ему.»
— Глава VII
— Глава VII
В молодости он вел активную общественную жизнь, но мало внимания уделял наукам:
«Павел Петрович ни одного вечера не проводил дома, славился смелостию и ловкостию (он ввел было гимнастику в моду между светскою молодежью) и прочел всего пять, шесть французских книг.»
— Глава VII
— Глава VII
— А чудаковат у тебя дядя, — говорил Аркадию Базаров, сидя в халате возле его постели и насасывая короткую трубочку. — Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!
— Да ведь ты не знаешь, — ответил Аркадий, — ведь он львом был в свое время. Я когда-нибудь расскажу тебе его историю. Ведь он красавцем был, голову кружил женщинам.
— Глава IV
— Да ведь ты не знаешь, — ответил Аркадий, — ведь он львом был в свое время. Я когда-нибудь расскажу тебе его историю. Ведь он красавцем был, голову кружил женщинам.
— Глава IV
В двадцать восемь он уже был капитаном, его ждала блестящая карьера. Однако всё внезапно изменилось: в петербургском свете появилась женщина, ставшая для Кирсанова роковой. Павел Петрович страстно влюбился в княгиню Нелли Р., слывшую в свете легкомысленной кокеткой:
«В то время в петербургском свете изредка появлялась женщина, которую не забыли до сих пор, княгиня Р. У ней был благовоспитанный и приличный, но глуповатый муж и не было детей. Она внезапно уезжала за границу, внезапно возвращалась в Россию, вообще вела странную жизнь. Она слыла за легкомысленную кокетку, с увлечением предавалась всякого рода удовольствиям, танцевала до упаду, хохотала и шутила с молодыми людьми, которых принимала перед обедом в полумраке гостиной, а по ночам плакала и молилась»
— Глава VII
— Глава VII
Княгиня Р. не была красавицей, но была «удивительно сложена» и имела загадочный взгляд:
«Она была удивительно сложена; ее коса золотого цвета и тяжелая, как золото, падала ниже колен, но красавицей ее никто бы не назвал; во всем ее лице только и было хорошего, что глаза, и даже не самые глаза — они были невелики и серы, — но взгляд их, быстрый, глубокий, беспечный до удали и задумчивый до уныния, — загадочный взгляд.»
— Глава VII
— Глава VII
Однако любовь не принесла Кирсанову счастья: ответив вначале на его чувство взаимностью, княгиня Р. вскоре охладела к нему. Но это не остановило героя. Много лет он пытался хранить эти отношения, много лет эта иссушающая, изнуряющая страсть не давала ему покоя:
«Тяжело было Павлу Петровичу даже тогда, когда княгиня Р. его любила; но когда она охладела к нему, а это случилось довольно скоро, он чуть с ума не сошел. Он терзался и ревновал, не давал ей покою, таскался за ней повсюду; ей надоело его неотвязное преследование, и она уехала за границу. Он вышел в отставку, несмотря на просьбы приятелей, на увещания начальников, и отправился вслед за княгиней; года четыре провел он в чужих краях, то гоняясь за нею, то с намерением теряя ее из виду; он стыдился самого себя, он негодовал на свое малодушие… но ничто не помогало.»
— Глава VII
— Глава VII
Мучительно привязавшись к княгине Р. Кирсанов никогда не мог понять её, его поражала её странность, неуравновешенность, что-то «заветное и недоступное» в её душе, куда никто не мог проникнуть. После нежных свиданий он чувствовал на сердце лишь «разрывающую и горькую досаду»:
«Не раз, возвращаясь к себе домой после нежного свидания, Кирсанов чувствовал на сердце ту разрывающую и горькую досаду, которая поднимается в сердце после окончательной неудачи. ‚Чего же хочу я еще?‘ — спрашивал он себя, а сердце все ныло.»
— Глава VII
— Глава VII
Расставшись с княгиней Р., Кирсанов пытался зажить старой, привычной жизнью, что ему, однако, не удалось. Он состарился, поседел, о романах уже не помышлял:
«Как отравленный, бродил он с места на место; он еще выезжал, он сохранил все привычки светского человека; он мог похвастаться двумя, тремя новыми победами; но он уже не ждал ничего особенного ни от себя, ни от других и ничего не предпринимал. Он состарился, поседел…»
— Глава VII
— Глава VII
Позже, в 1848 году, он узнал о смерти возлюбленной:
«Однажды, за обедом, в клубе, Павел Петрович узнал о смерти княгини Р. Она скончалась в Париже, в состоянии близком к помешательству.»
— Глава VII
— Глава VII
Это стало сильным ударом от которого Павел Петрович так и не смог оправиться. Он потерял «свое прошедшее, он все потерял»:
«Павел Петрович потерял свои воспоминания; после смерти княгини он старался не думать о ней.»
— Глава VII
— Глава VII
«Это время было труднее для Павла Петровича, чем для всякого другого: потеряв свое прошедшее, он все потерял.»
— Глава VII
— Глава VII
Незадолго до этого умерла жена и его брата Николая. Спустя полтора года Павел Петрович перебрался к нему в деревню:
«Теперь, напротив, если ты позволишь, я готов навсегда у тебя поселиться. Вместо ответа Николай Петрович обнял его; но полтора года прошло после этого разговора, прежде чем Павел Петрович решился осуществить свое намерение.»
— Глава VII
— Глава VII
Здесь он жил практически затворником, не общаясь с соседями, а последние три года и вовсе не покидал имения:
«Зато, поселившись однажды в деревне, он уже не покидал ее даже и в те три зимы, которые Николай Петрович провел в Петербурге с сыном. Он стал читать, все больше по-английски; он вообще всю жизнь свою устроил на английский вкус, редко видался с соседями и выезжал только на выборы, где он большею частию помалчивал, лишь изредка дразня и пугая помещиков старого покроя либеральными выходками и не сближаясь с представителями нового поколения.»
— Глава VII
— Глава VII
«Дамы находили его очаровательным меланхоликом, но он не знался с дамами…»
— Глава VII
— Глава VII
Дальнейшая судьба
Спустя пол года после событий романа, после женитьбы брата и племянника, в тот же день, Павел Петрович отправился по делам в Москву. Позже он уехал за границу для поправления здоровья и остался на жительство в Дрездене (Германия), «где знается больше с англичанами и с проезжими русскими». Англичане «находят его немного скучным, но уважают в нем совершенного джентльмена», а «наши туристы очень за ним волочатся».
Он придерживается славянофильских воззрений. Ничего русского не читает, но на письменном столе у него находится серебряная пепельница в виде мужицкого лаптя. Но все же живется Павлу Петровичу не легко:
«Он все делает добро, сколько может; он все еще шумит понемножку: недаром же был он некогда львом; но жить ему тяжело… тяжелей, чем он сам подозревает… Стоит взглянуть на него в русской церкви, когда, прислонясь в сторонке к стене, он задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнится и начнет почти незаметно креститься…»
— Глава XXVIII
— Глава XXVIII
Отношения с Базаровым
Прибыв в родительское имение, Аркадий Кирсанов знакомит своего отца и дядю с нигилистом Евгением Базаровым, с которым сдружился в последний год учебы в Петербурге. Павлу Петровичу сразу не нравится Базаров, в прочем, это чувство было обоюдным:
«Николай Петрович представил его Базарову: Павел Петрович слегка наклонил свой гибкий стан и слегка улыбнулся, но руки не подал и даже положил ее обратно в карман.»
— Глава IV
— Глава IV
Как только молодые люди уходят привести себя в порядок перед обедом, Павел Петрович начинает расспрашивать брата о Базарове, не скрывая свою неприязнь к гостю:
— Кто сей? — спросил Павел Петрович.
— Приятель Аркаши, очень, по его словам, умный человек.
— Он у нас гостить будет?
— Да.
— Этот волосатый?
— Глава IV
— Приятель Аркаши, очень, по его словам, умный человек.
— Он у нас гостить будет?
— Да.
— Этот волосатый?
— Глава IV
Позже и Базаров высказывает Аркадию мнение о его дяде: для него он чудак и щеголь, неуместный в деревне:
«Да, стану я их баловать, этих уездных аристократов! Ведь это все самолюбивые, львиные привычки, фатство. Ну, продолжал бы свое поприще в Петербурге, коли уж такой у него склад… А впрочем, Бог с ним совсем!»
— Глава VI
— Глава VI
Чтоб изменить отношение Евгения к Павлу Петровичу, Аркадий рассказывает другу историю жизни своего дяди, утверждая, что он «скорее сожаления достоин, чем насмешки». Но Базарова эта история не трогает:
— Ну, словом, — продолжал Аркадий, — он глубоко несчастлив, поверь мне; презирать его — грешно.
— Да кто его презирает? — возразил Базаров. — А я все-таки скажу, что человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен, этакой человек — не мужчина, не самец. Ты говоришь, что он несчастлив: тебе лучше знать; но дурь из него не вся вышла. Я уверен, что он не шутя воображает себя дельным человеком, потому что читает Галиньяшку и раз в месяц избавит мужика от экзекуции.
— Глава VII
— Да кто его презирает? — возразил Базаров. — А я все-таки скажу, что человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен, этакой человек — не мужчина, не самец. Ты говоришь, что он несчастлив: тебе лучше знать; но дурь из него не вся вышла. Я уверен, что он не шутя воображает себя дельным человеком, потому что читает Галиньяшку и раз в месяц избавит мужика от экзекуции.
— Глава VII
Павел Петрович и Базаров расходятся во взглядах практически на все. При этом, оба уверенны в себе и готовы отстаивать свое мнение. Между ними возникают постоянные споры. Но помимо противоречий во взглядах, мужчину беспокоит и то, как Базаров влияет на его неопытного племянника:
«Это все ему в голову синьор этот вбил, нигилист этот. Ненавижу я этого лекаришку; по моему, он просто шарлатан; я уверен, что со всеми своими лягушками он и в физике недалеко ушел.»
— Глава X
— Глава X
Дуэль с Базаровым
Заключительным аккордом конфликтов между Павлом Петровичем Кирсановы и Евгением Базаровым, становится дуэль, из-за поцелуя последнего с Фенечкой, гражданской женой Николая Петровича.
Однажды Базаров остается с Фенечкой наедине в беседке, и целует ее, а она не противится. Эту сцену видит Павел Петрович. Он скрывает этот случай от брата, решив самостоятельно разобраться с «этим волосатым», и вызывает его на дуэль. При этом он не называет основную причину этого поступка, сказав Базарову, что достаточно того что он терпеть его не может:
«Я бы мог объяснить вам причину, — начал Павел Петрович. — Но я предпочитаю умолчать о ней. Вы, на мой вкус, здесь лишний; я вас терпеть не могу, я вас презираю, и если вам этого не довольно…
Глаза Павла Петровича засверкали… Они вспыхнули и у Базарова.»
— Глава XXIV
Глаза Павла Петровича засверкали… Они вспыхнули и у Базарова.»
— Глава XXIV
Они стреляются тайно и без секундантов, пригласив для свидетельства одного только слугу Петра. Перед дуэлью они пишут предсмертные записки, снимающие вину с другого.
Дуэль Базарова и Павла Петровича
Сериал «Отцы и дети», 2008 г.
В ходе дуэли Евгений ранит Павла Петровича в ногу. Старый дворянин протестует его помощи, желая снова стать к барьеру и продолжить драться насмерть. Базаров же действует как врач: помогает аристократическому противнику, осматривает, перевязывает, хотя и в этот момент посмеивается над его аристократизмом:
«Ну, извините, это до другого раза, — отвечал Базаров и обхватил Павла Петровича, который начинал бледнеть. — Теперь я уже не дуэлист, а доктор и прежде всего должен осмотреть вашу рану.»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
«Кость цела, — бормотал он сквозь зубы, — пуля прошла неглубоко насквозь, один мускул, vastus externus, задет. Хоть пляши через три недели!.. А обморок! Ох, уж эти мне нервные люди!»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
Признаться домашним в истинных причинах они не хотят и говорят, что стрелялись из-за политических разногласий.
— Брата не обманешь, надо будет сказать ему, что мы повздорили из-за политики.
— Очень хорошо, — промолвил Базаров. — Вы можете сказать, что я бранил всех англоманов.
— Глава XXIV
— Очень хорошо, — промолвил Базаров. — Вы можете сказать, что я бранил всех англоманов.
— Глава XXIV
Брату Павел Петрович сказал, что виноват во все сам, так как поставил Базарова «в невозможность иначе действовать»:
«Господин Базаров непочтительно отозвался о сэре Роберте Пиле. Спешу прибавить, что во всем этом виноват один я, а господин Базаров вел себя отлично. Я его вызвал.»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
После этого Базаров уезжает от Кирсановых к своим родителям. Прощаясь Павел Петрович даже пожал Базарову руку, но тот не поверил в искренность этого жеста:
«Узнав об отъезде Базарова, Павел Петрович пожелал его видеть и пожал ему руку. Но Базаров и тут остался холоден как лед; он понимал, что Павлу Петровичу хотелось повеликодушничать.»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
Внешность
Павел Петрович — красивый аристократичный мужчина. Хотя он практически не покидает имение и не общается с соседями, Павел Петрович очень хорошо одевается и с крайней щепетильностью следит за своим внешним видом:
«…вошел в гостиную человек среднего роста, одетый в темный английский сьют, модный низенький галстух и лаковые полусапожки… На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной; особенно хороши были светлые, черные, продолговатые глаза. Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большею частью исчезает после двадцатых годов. Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями, — руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукавчика, застегнутого одиноким крупным опалом, и подал ее племяннику.»
— Глава IV
— Глава IV
«В Дрездене, на Брюлевской террасе, между двумя и четырьмя часами, в самое фешенебельное время для прогулки, вы можете встретить человека лет около пятидесяти, уже совсем седого и как бы страдающего подагрой, но еще красивого, изящно одетого и с тем особенным отпечатком, который дается человеку одним лишь долгим пребыванием в высших слоях общества. Это Павел Петрович.»
— Глава XXVIII
— Глава XXVIII
«Он с детства отличался замечательною красотой…»
— Глава VII
— Глава VII
«Одетый в легкий клетчатый пиджак и белые, как снег, панталоны, он быстро шел по дороге…»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
Он носит усы:
«Аркадий подошел к дяде и снова почувствовал на щеках своих прикосновение его душистых усов.»
— Глава V
— Глава V
Иногда он на английский манер ходил с дорогой тростью «с набалдашником из слоновой кости»:
«Я должен извиниться, что мешаю вам в ваших ученых занятиях, — начал он, усаживаясь на стуле у окна и опираясь обеими руками на красивую трость с набалдашником из слоновой кости (он обыкновенно хаживал без трости)»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
Базаров посмеивается над его аристократичным внешним видом, считая это щегольством совсем неуместным в деревне:
«А чудаковат у тебя дядя, — говорил Аркадию Базаров, сидя в халате возле его постели и насасывая короткую трубочку. — Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!»
— Глава IV
— Глава IV
«Пленять-то здесь, жаль, некого. Я все смотрел: этакие у него удивительные воротнички, точно каменные, и подбородок так аккуратно выбрит. Аркадий Николаич, ведь это смешно?»
— Глава IV
— Глава IV
Цитатная характеристика
В молодости Павел Петрович Кирсанов был «светским львом» в Петербурге, и даже прожив много лет в деревне сохранил аристократические манеры:
«Да ведь ты не знаешь, — ответил Аркадий, — ведь он львом был в свое время.»
— Глава IV
— Глава IV
«…с тем особенным отпечатком, который дается человеку одним лишь долгим пребыванием в высших слоях общества…»
— Глава XXVIII
— Глава XXVIII
«…и те и другие его уважали за его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей гостиницы…»
— Глава VII
— Глава VII
«Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова…»
— Глава VI
— Глава VI
Аристократизм и любовь Павла Петровича к роскоши демонстрирует и его кабинет:
«Павел Петрович вернулся в свой изящный кабинет, оклеенный по стенам красивыми обоями дикого цвета, с развешанным оружием на пестром персидском ковре, с ореховою мебелью, обитой темно-зеленым трипом, с библиотекой renaissance [фр. в стиле эпохи Возрождения] из старого черного дуба, с бронзовыми статуэтками на великолепном письменном столе, с камином...»
— Глава VIII
— Глава VIII
Он очень высокомерен. Находясь в высшем обществе он ведет себя как джентльмен, но в общении с простолюдинами не особо скрывает своего презрения, хотя и старается выглядеть великодушным:
«…но он всякому рад помочь и, между прочим, всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, он морщится и нюхает одеколон…»
— Глава VII
— Глава VII
«Я уверен, что он не шутя воображает себя дельным человеком, потому что читает Галиньяшку [Галиньяни — семья парижских издателей] и раз в месяц избавит мужика от экзекуции [Экзекуция (лат. executio) — исполнение приговора].»
— Глава VII
— Глава VII
При этом Павел Петрович по обыкновению является учтивым и вежливым человеком, даже с людьми раздражающими его:
«Вы столь высокого мнения о немцах? — проговорил с изысканною учтивостью Павел Петрович. Он начинал чувствовать тайное раздражение. Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова. Этот лекарский сын не только не робел…»
— Глава VI
— Глава VI
«Я уже думал, что вы не приедете сегодня, — заговорил он приятным голосом, любезно покачиваясь, подергивая плечами и показывая прекрасные белые зубы.»
— Глава IV
— Глава IV
«Павел Петрович подавлял всех, даже Прокофьича, своею леденящею вежливостью.»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
Он желчный человек (зло-насмешливый), но его насмешки выглядят даже мило и прилично:
«…он был самоуверен, немного насмешлив и как-то забавно желчен — он не мог не нравиться.»
— Глава VII
— Глава VII
«С русскими он развязнее, дает волю своей желчи, трунит над самим собой и над ними; но все это выходит у него очень мило, и небрежно, и прилично…»
— Глава XXVIII
— Глава XXVIII
Он вспыльчив и упрям, по словам его брата:
«Мой брат — человек прежнего закала, вспыльчивый и упрямый…»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
У Павла Петровича есть чувство собственного достоинства:
«Я очень хорошо знаю, например, что вы изволите находить смешными мои привычки, мой туалет, мою опрятность наконец, но это все проистекает из чувства самоуважения, из чувства долга, да-с, да-с, долга. Я живу в деревне, в глуши, но я не роняю себя, я уважаю в себе человека.»
— Глава X
— Глава X
«Я не позабудусь именно вследствие того чувства достоинства, над которым так жестоко трунит господин…»
— Глава X
— Глава X
«С англичанами он держится просто, почти скромно, но не без достоинства; они находят его немного скучным, но уважают в нем совершенного джентльмена, ‚a perfect gentleman‘.»
— Глава XXVIII
— Глава XXVIII
По его мнению, уважение к себе важно не только для самого человека, но и для общества в целом:
«…без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе, — а в аристократе эти чувства развиты, — нет никакого прочного основания общественному… bien public [фр. общественному благу]… общественному зданию.»
— Глава X
— Глава X
Он является человеком с принципами. По его мнению, без принципов и «шагу ступить, дохнуть нельзя»:
«Мы, люди старого века, мы полагаем, что без принсипов (Павел Петрович выговаривал это слово мягко, на французский манер, Аркадий, напротив, произносил ‚прынцип‘, налегая на первый слог), без принсипов, принятых, как ты говоришь, на веру, шагу ступить, дохнуть нельзя.»
— Глава V
— Глава V
Помимо прочего, окружающие уважали его за безукоризненную честность:
«…его уважали также за его безукоризненную честность…»
— Глава VII
— Глава VII
В молодости он не много времени уделял наукам и «прочел всего пять, шесть французских книг», но, судя по всему знает несколько иностранных языков:
«Он стал читать, все больше по-английски; он вообще всю жизнь свою устроил на английский вкус, редко видался с соседями и выезжал только на выборы, где он большею частию помалчивал»
— Глава VII
— Глава VII
«Он держал в руках последний нумер Galignani [‚Вестник Галиньяни‘ — французская газета на английском языке], но он не читал; он глядел пристально в камин, где, то замирая, то вспыхивая, вздрагивало голубоватое пламя…»
— Глава IV
— Глава IV
Племянник и брат считают его умным человеком:
«И он далеко не глуп. Какие он мне давал полезные советы… особенно… особенно насчет отношений к женщинам…»
— Глава VII
— Глава VII
«Я недаром всегда утверждал, что ты самый добрый и умный человек в мире...»
— Глава XXIV. Николай Петрович о брате
— Глава XXIV. Николай Петрович о брате
По мнению брата он хорошо разбирается в людях:
«Я человек мягкий, слабый, век свой провел в глуши, — говаривал он, — а ты недаром так много жил с людьми, ты их хорошо знаешь: у тебя орлиный взгляд». Павел Петрович в ответ на эти слова только отворачивался, но не разуверял брата.
— Глава VIII
— Глава VIII
Павел Петрович не является романтиком и не умеет мечтать, но при этом у него страстная «мизантропическая душа»:
«Он не был рожден романтиком, и не умела мечтать его щегольски-сухая и страстная, на французский лад мизантропическая душа»
— Глава XI
— Глава XI
Павла Петровича сложно назвать добродушным человеком, но родные считают, что у него добрая душа:
«Может быть, только у него сердце предоброе.»
— Глава VII
— Глава VII
«…только он, право, хороший человек…»
— Глава IV
— Глава IV
«Я недаром всегда утверждал, что ты самый добрый и умный человек в мире; а теперь я вижу, что ты такой же благоразумный, как и великодушный.»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
Павел Петрович искренне любит своего младшего брата Николая, хотя у них и совсем разные характеры, и неоднократно помогает ему деньгами:
«Павел Петрович не раз помогал своему брату; не раз, видя, как он бился и ломал себе голову, придумывая, как бы извернуться, Павел Петрович медленно подходил к окну и, засунув руки в карманы, бормотал сквозь зубы: ‚Mais je puis vous donner de l’argent‘ [фр., но я могу дать тебе денег], — и давал ему денег…»
— Глава VIII
— Глава VIII
«Он жил, как уже сказано, на одной квартире с братом, которого любил искренно, хотя нисколько на него не походил.»
— Глава VII
— Глава VII
«Я уже не говорю о том, что он не раз выручал отца из беды, отдавал ему все свои деньги…»
— Глава VIII
— Глава VIII
Несчастная любовь Павла Петровича к княгине Нелли Р. сделала его глубоко несчастным человеком и «мертвецом» в душе. Вместе с ее смертью он потерял «свое прошедшее, он все потерял»:
«…он глубоко несчастлив, поверь мне; презирать его — грешно…»
— Глава VII
— Глава VII
«Он все делает добро, сколько может; он все еще шумит понемножку: недаром же был он некогда львом; но жить ему тяжело… тяжелей, чем он сам подозревает…»
— Глава XXVIII
— Глава XXVIII
«…исхудалая голова лежала на белой подушке, как голова мертвеца… Да он и был мертвец…»
— Глава XXIV
— Глава XXIV
«А я все-таки скажу, что человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен, этакой человек — не мужчина, не самец. Ты говоришь, что он несчастлив: тебе лучше знать; но дурь из него не вся вышла.»
— Глава VII
— Глава VII
Цитаты Павла Петровича Кирсанова из текста романа «Отцы и дети»
