Где-то между двенадцатью и тринадцатью у меня был экзистенциальный кризис, я пытался понять, есть ли в жизни смысл, зачем мы здесь, и всё такое прочее. Я пришёл к выводу: лучшее, что можно сделать, — это улучшать охват и масштаб сознания и добиваться более высокого прозрения, что, в свою очередь, позволит нам задавать всё более и более хорошие вопросы, так как очевидно: Вселенная — это ответ, главное — задать правильный вопрос. Всё дело в вопросах
