Считается, что этот эпизод М.А. Булгаков позаимствовал из собственной жизни. Подобно своему персонажу, весной 1930 года писатель сжег первую редакцию романа «Мастер и Маргарита», носившую названия «Копыто инженера», «Чёрный маг», «Великий канцлер» и другие. Это произошло после того писатель получил из Главреперткома документ, в котором говорилось, что его новая пьеса, «Кабала святош», была запрещена к показу.
«В печке ревел огонь, в окна хлестал дождь. Тогда случилось последнее. Я вынул из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради и начал их жечь. Это страшно трудно делать, потому что исписанная бумага горит неохотно. Ломая ногти, я раздирал тетради, стоймя вкладывал их между поленьями и кочергой трепал листы. Пепел по временам одолевал меня, душил пламя, но я боролся с ним, и роман, упорно сопротивляясь, все же погибал. Знакомые слова мелькали передо мной, желтизна неудержимо поднималась снизу вверх по страницам, но слова все-таки проступали и на ней. Они пропадали лишь тогда, когда бумага чернела и я кочергой яростно добивал их.»
— «Мастер и Маргарита», Глава 13 Явление героя
— «Мастер и Маргарита», Глава 13 Явление героя
Проблемы с цензурой
К 1930 году Михаил Булгаков был уже известным литератором, членом Всероссийского союза писателей. Он уже написал шесть повестей и романов, среди которых и такие известные произведения как: «Белая гвардия» (1922—1924), «Дьяволиада» (1923) и «Собачье сердце» (1925). Но к этому времени у писателя начались серьезные проблемы с цензурными ограничениями.
В 1926 году вышла третья и последняя российская прижизненная книга Булгакова — сборник рассказов «Трактат о жилище», и в том же году ОГПУ провело у писателя обыск, в результате которого были изъяты рукопись повести «Собачье сердце» и личный дневник. Спустя несколько лет дневник был ему возвращён, после чего сожжён самим Булгаковым. Дневник дошёл до наших дней благодаря копии, снятой на Лубянке.
С октября 1926 года во МХАТе с большим успехом шла пьеса «Дни Турбиных». Её постановка была разрешена только на год, но позже несколько раз продлевалась. В своих выступлениях И. Сталин говорил, что «Дни Турбиных» — «антисоветская штука, и Булгаков не наш», но когда пьеса была запрещена, Сталин велел вернуть её (в январе 1932 года), и до войны она больше не запрещалась. В письме В. Биллю-Белоцерковскому Сталин отмечал, что впечатление от «Дней Турбиных» в конечном счёте было положительное для коммунистов. Существует легенда, что генсеку настолько понравилась пьеса, что он ходил на нее 15 раз.
Тем не менее ни на один театр, кроме МХАТа, это разрешение не распространялось.
Одновременно в советской прессе проходит интенсивная и крайне резкая критика творчества Булгакова. По его собственным подсчётам, за 10 лет появилось 298 ругательных рецензий и 3 благожелательных. Среди критиков были влиятельные литераторы и чиновники от литературы (Маяковский, Безыменский, Авербах, Шкловский, Керженцев, Киршон и другие). Вероятно, один из этих критиков стал прототипом Латунского, который погубил роман Мастера, и которого желала убить Маргарита.
«Венчающая список надпись «Дом драматурга и литератора» заставила Маргариту испустить хищный задушенный вопль. Поднявшись в воздух повыше, она жадно начала читать фамилии: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский…»
— Латунский! — завизжала Маргарита. — Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил мастера.
— «Мастер и Маргарита», Глава 21 Полет
— Латунский! — завизжала Маргарита. — Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил мастера.
— «Мастер и Маргарита», Глава 21 Полет
В Москве в 1928 году у Булгакова возник замысел романа, позднее названного «Мастер и Маргарита». Писатель также начал работу над пьесой о Мольере («Кабала святош»).
В 1930 году Булгаков работал в качестве режиссёра в Центральном театре рабочей молодёжи. К этому году произведения Булгакова перестали печатать, его пьесы изымались из репертуара театров. Были запрещены к постановке пьесы «Бег» (запрещён в 1929 году после письма Сталину со стороны творческого объединения «Пролетарский театр»), «Зойкина квартира», «Багровый остров».
В 1930 году Булгаков писал брату Николаю в Париж о неблагоприятной для себя литературно-театральной ситуации и тяжёлом материальном положении. Тогда же он написал письмо Правительству СССР, датированное 28 марта 1930 года, с просьбой определить его судьбу — либо дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать во МХАТе. 18 апреля 1930 года Булгакову позвонил И. Сталин, который порекомендовал драматургу обратиться с просьбой зачислить его во МХАТ.
Весной 1930 года Булгаков получает документ из Главреперткома, в котором говорилось, что его пьеса «Кабала святош» «к представлению не разрешена». После этого писатель сжигает первую редакцию «Мастера и Маргариты». В письме советскому правительству, отправленном через десять дней после уничтожения рукописи, Михаил Афанасьевич писал:
«Ныне я уничтожен… Погибли не только мои прошлые произведения, но и настоящие и все будущие. И лично я, своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе… Все мои вещи безнадежны».
— Из письма М. Булгакова к Правительству СССР от 28 марта 1930 года
— Из письма М. Булгакова к Правительству СССР от 28 марта 1930 года
Небольшая часть уничтоженного произведения (две тетради с разорванными страницами, а также немногочисленные рукописные листы из третьей тетради) уцелела.
«Кабала святош» — пьеса в четырёх действиях М. А. Булгакова, написанная в 1929 году. Основная тема пьесы — трагедия писателя в условиях жестокой и бездушной тирании. Автор 19 января 1930 года читал пьесу во МХАТе, и театр принял её к постановке. Но спустя два месяца (18 марта) советская цензура (Главрепертком) пьесу запретила. Только спустя полтора года, после того как состоялся разговор Сталина с автором и после дополнительного вмешательства Максима Горького, в октябре 1931 года постановка пьесы была разрешена. Цензура сразу потребовала внести в пьесу изменения. В частности, название было изменено на «Мольер», часть текста переделана, чтобы он не воспринимался как намёк на современность — например, реплика Мольера «Ненавижу бессудную тиранию» была заменена на «Ненавижу королевскую тиранию»
Позже, в уже написанном произведении, отчаявшийся Мастер тоже будет жечь свою рукопись. Мастера остановит пришедшая Маргарита, а рукопись романа позже вернет к жизни Воланд, произнеся ставшую афоризмом фразу — «Рукописи не горят».
Через два года, найдя уцелевшие части, Михаил Булгаков заново начнет создавать свой роман. В своих письмах другу, Викентию Вересаеву, он напишет, что «и сам не знает, зачем это делает». Работа продолжалась до самой смерти писателя в 1940 году.
Известно, что 12—13 октября 1933 года Булгаков сжег и одну из глав третьей редакции. О других потерях можно только догадываться, но они, безусловно, были.
См. История создания романа
