Три года не писал двух слов!
И грянул вдруг как с облаков.

Ученье — вот чума, ученость — вот причина,
Что нынче пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.

Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.

Друг. Нельзя ли для прогулок
Подальше выбрать закоулок.

Он слова умного не выговорил сроду, —
Мне все равно, что за него, что в воду.

Несчастные! должны ль упреки несть
От подражательниц модисткам?
За то, что смели предпочесть
Оригиналы спискам.

Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
Об них как истинный философ я сужу:
Мне только бы досталось в генералы.

И знать вас не хочу, разврата не терплю.

Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты:
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты

Ну как не порадеть родному человечку!

Горе ждет из-за угла

Благодарю вас за билет,
А за старанье вдвое.

Что нового покажет мне Москва?
Вчера был бал, а завтра будет два

Все врут календари.

Я вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проект насчет лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий.

В мои лета не должно сметь
Свое суждение иметь

А впрочем, он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных.

Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?

Душа здесь у меня каким-то горем сжата,
И в многолюдстве я потерян, сам не свой.
Нет! недоволен я Москвой.

Что за комиссия, Создатель,
Быть взрослой дочери отцом.

Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!

Уж коли горе пить, так лучше сразу

Давно полковники, а служите недавно.

Числом поболее, ценою подешевле.