В сюжете романа
Услышав предсказание о своей смерти, Соков узнает в аптеке, что лучшими специалистами по болезни печени считаются профессора Бернадский и Кузьмин. Соков отправляется к Кузьмину, практика которого находилось в особнячке находящимся неподалеку:
«Минут через пять буфетчик был перевязан марлей, узнал, что лучшими специалистами по болезни печени считаются профессора Бернадский и Кузьмин, спросил, кто ближе, загорелся от радости, когда узнал, что Кузьмин живет буквально через двор в маленьком беленьком особнячке, и минуты через две был в этом особнячке.»
— Глава 18
— Глава 18
Чтобы пройти без очереди, Соков объявляет себя смертельно больным, и его пропускают к профессору:
«Вместо нее оказалась у зеркала и, кажется, под какой-то аркой, женщина средних лет и тут же сказала, что можно записаться только на девятнадцатое, не раньше. Буфетчик сразу смекнул, в чем спасение. Заглянув угасающим глазом за арку, где в какой-то явной передней дожидались три человека, он шепнул:
— Смертельно больной…
Женщина недоуменно поглядела на забинтованную голову буфетчика, поколебалась, сказала:
— Ну что же… — и пропустила буфетчика за арку.»
— Глава 18
— Смертельно больной…
Женщина недоуменно поглядела на забинтованную голову буфетчика, поколебалась, сказала:
— Ну что же… — и пропустила буфетчика за арку.»
— Глава 18
Перепуганный Соков утверждает, что получил сведения о своей болезни из надежного источника, но Кузьмин не обнаруживает признаков рака, хотя назначает пациенту анализы. Он также направляет его к невропатологу:
«Профессор категорически утверждал, что сейчас, по крайней мере в данный момент, никаких признаков рака у буфетчика нет. Но что раз так… раз он боится и какой-то шарлатан его напугал, то нужно сделать все анализы… Профессор строчил на листках бумаги, объясняя, куда пойти, что отнести. Кроме того, дал записку к профессору-невропатологу Буре, объясняя буфетчику, что нервы у него в полном беспорядке.»
— Глава 18
— Глава 18
Он также советует больному полностью отказаться от соли (что очень вредно для организма):
«Завтра же дайте мочу на анализ, не пейте много чаю и ешьте без соли совершенно.
— Даже суп не солить? — спросил буфетчик.
— Ничего не солить, — приказал Кузьмин.»
— Глава 18
— Даже суп не солить? — спросил буфетчик.
— Ничего не солить, — приказал Кузьмин.»
— Глава 18
Соков расплачивается с профессором магическими червонцами, полученными после сеанса черной магии, и в благодарность оставляет стопку царских червонцев, от которых профессор категорически отказывается:
— Сколько вам платить, профессор? — нежным и дрожащим голосом спросил буфетчик, вытаскивая толстый бумажник.
— Сколько хотите, — отрывисто и сухо ответил профессор.
Буфетчик вынул тридцать рублей и выложил их на сверх стол, а затем неожиданно мягко, как будто бы кошачьей лапкой оперируя, положил червонцев звякнувший столбик в газетной бумажке.
— А это что такое? — спросил Кузьмин и подкрутил ус.
— Не брезгуйте, гражданин профессор, — прошептал буфетчик, — умоляю — остановите рак.
— Уберите сейчас же ваше золото, — сказал профессор, гордясь собой, — вы бы лучше за нервами смотрели.
— Глава 18
— Сколько хотите, — отрывисто и сухо ответил профессор.
Буфетчик вынул тридцать рублей и выложил их на сверх стол, а затем неожиданно мягко, как будто бы кошачьей лапкой оперируя, положил червонцев звякнувший столбик в газетной бумажке.
— А это что такое? — спросил Кузьмин и подкрутил ус.
— Не брезгуйте, гражданин профессор, — прошептал буфетчик, — умоляю — остановите рак.
— Уберите сейчас же ваше золото, — сказал профессор, гордясь собой, — вы бы лучше за нервами смотрели.
— Глава 18
После ухода странного пациента, врач решает, что его навещал «не только шизофреник, но и жулик». Оставленные Соковым червонцы превращаются в «три этикетки с бутылок Абрау-Дюрсо»:
— Черт знает что такое! — пробормотал Кузьмин, волоча полу халата по полу и ощупывая бумажки, — он, оказывается, не только шизофреник, но и жулик! Но я не могу понять, что ему понадобилось от меня? Неужели записка на анализ мочи? О! Он украл пальто! — и он кинулся в переднюю, опять-таки в халате на один рукав. — Ксения Никитишна! — пронзительно закричал он в дверях передней, — посмотрите, пальто целы?
Выяснилось, что все пальто целы.
— Глава 18
Выяснилось, что все пальто целы.
— Глава 18
После этого профессор Кузьмин видит странные вещи у себя в кабинете. Этикетки превращаются в черного котенка, потом появляется «паскудный воробушек», который нагадил в подаренную чернильницу и разбил стекло на фотографии университетского выпуска 94-го года:
«Присмотревшись к нему, профессор сразу убедился, что этот воробей — не совсем простой воробей. Паскудный воробушек припадал на левую лапку, явно кривлялся, волоча ее, работал синкопами, одним словом, — приплясывал фокстрот под звуки патефона, как пьяный у стойки. Хамил, как умел, поглядывая на профессора нагло. Рука Кузьмина легла на телефон, и он собрался позвонить своему однокурснику Буре, чтобы спросить, что означают такого рода воробушки в шестьдесят лет, да еще когда вдруг кружится голова?
Воробушек же тем временем сел на подаренную чернильницу, нагадил в нее (я не шучу), затем взлетел вверх, повис в воздухе, потом с размаху будто стальным клювом ткнул в стекло фотографии, изображающей полный университетский выпуск 94-го года, разбил стекло вдребезги и затем уже улетел в окно.»
— Глава 18
Воробушек же тем временем сел на подаренную чернильницу, нагадил в нее (я не шучу), затем взлетел вверх, повис в воздухе, потом с размаху будто стальным клювом ткнул в стекло фотографии, изображающей полный университетский выпуск 94-го года, разбил стекло вдребезги и затем уже улетел в окно.»
— Глава 18
В конце-концов, перед профессором появляется Азазелло в образе сестры милосердия и забирает оставленные Соковым деньги:
«За столом этим сидела в косынке сестры милосердия женщина с сумочкой с надписью на ней: „Пиявки“. Вопил профессор, вглядевшись в ее рот. Он был мужской, кривой, до ушей, с одним клыком. Глаза у сестры были мертвые.
— Денежки я приберу, — мужским басом сказала сестра, — нечего им тут валяться. — Сгребла птичьей лапой этикетки и стала таять в воздухе.»
— Глава 18
— Денежки я приберу, — мужским басом сказала сестра, — нечего им тут валяться. — Сгребла птичьей лапой этикетки и стала таять в воздухе.»
— Глава 18
В результате всего произошедшего, профессор получает помутнение рассудка:
«Прошло два часа. Профессор Кузьмин сидел в спальне на кровати, причем пиявки висели у него на висках, за ушами и на шее. В ногах у Кузьмина на шелковом стеганом одеяле сидел седоусый профессор Буре, соболезнующе глядел на Кузьмина и утешал его, что все это вздор. В окне уже была ночь.»
— Глава 18
— Глава 18
Профессор Кузьмин.
Иллюстрация Резо Каишаури
Прототип
Считается, что герой получил фамилию известного русского хирурга Василия Ивановича Кузьмина (1851 — 1928), в конце своей карьеры открывшего частную практику в особняке почти напротив дома Булгакова на Садовой. Некоторые критики ошибочно представляют его как «одного из врачей, безуспешно лечивших Булгакова в конце 1939 года», хотя Василий Иванович Кузьмин умер в 28-м году.
Вероятным прототипом профессора Кузьмина в романе мог стать профессор Мирон Семёнович Вовси (1897 — 1960), специалист по болезням почек и лёгких, осматривающий Булгакова 17 сентября 1939 года.
Вовси был известен тем, что не всегда обращал внимание на медицинскую этику, особенно в высказывании своего диагноза. Он сразу сказал Елене Сергеевне, что Булгаков умрет в течение трех дней, но писатель прожил еще семь месяцев.
