«Я горячий поклонник «свободы печати» и полагаю, что, если кто-нибудь из писателей задумал бы доказывать, что она ему не нужна, он уподобился бы рыбе, публично уверяющей, что ей не нужна вода.»
Из письма к правительству от 28 марта 1930 годаИнформация о цитате:
В марте 1929 года булгаковские пьесы были сняты с постановок, а осенью некто Пакель в статье «Перед поднятием занавеса» в «Известиях» назвал расправу с драматургом большим «достижением» советской общественности. Положение писателя было критическим, и в сложившейся ситуации он решился на отчаянный поступок — 28 марта 1930 года написал большое письмо правительству СССР.Главную свою задачу и свой писательский долг он обозначил как «борьбу с цензурой, какой бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала». Он написал:
«Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, мой писательский долг, так же как и призывы к свободе печати. Я горячий поклонник этой свободы и полагаю, что, если кто-нибудь из писателей задумал бы доказывать, что она ему не нужна, он уподобился бы рыбе, публично уверяющей, что ей не нужна вода. Вот одна из черт моего творчества, и ее одной совершенно достаточно, чтобы мои произведения не существовали в СССР.».
— из письма М.А. Булгакова к правительству СССР от 28 марта 1930 года
— из письма М.А. Булгакова к правительству СССР от 28 марта 1930 года
Уже 18 апреля Булгакову позвонил сам Сталин. В результате состоявшегося разговора была удовлетворена просьба писателя о назначении его во МХАТ режиссером-ассистентом. В 1932 году были возобновлены «Дни Турбиных» и там же, во МХАТе, поставлена булгаковская инсценировка «Мертвых душ». Однако после 1929 года на родине писатель не увидел в печати ни единой своей строчки.
