В сюжете романа
Имя персонажа появляется уже на первых страницах романа. О ней говорит Воланд в разговоре с литераторами Берлиозом и Бездомным на Патриарших прудах. Воланд предсказывает Берлиозу скорую гибель — он подскользнется на разлитом Аннушкой масле:
— Это почему?
— Потому, — ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, — что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что заседание не состоится.
— Глава 1
— Потому, — ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, — что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что заседание не состоится.
— Глава 1
После разговора с Воландом, Берлиоз бежит к телефонной будке, но по пути поскальзывается и попадает под трамвай. Затем Иван Бездомный слышит, что его наставник подскользнулся на масле разлитом Аннушкой с Садовой:
«Аннушка, наша Аннушка! С Садовой! Это ее работа! Взяла она в бакалее подсолнечного масла, да литовку-то о вертушку и разбей! …Уж она ругалась, ругалась!»
— Глава 4
— Глава 4
Встретив буфетчика Сокова с магическими червонцами в руках, она в шутку просит его поделиться:
«Тут из квартиры, выходящей на эту площадку, вышла женщина с зеленой сумкой. Увидев человека, сидящего на ступеньке и тупо глядящего на червонцы, улыбнулась и сказала задумчиво:
— Что за дом у нас такой! И этот с утра пьяный. Стекло выбили опять на лестнице, — всмотревшись повнимательнее в буфетчика, она добавила: — Э, да у вас, гражданин, червонцев-то куры не клюют. Ты бы со мной поделился! А?
— Оставь меня, Христа ради, — испугался буфетчик и проворно спрятал деньги. Женщина рассмеялась:
— Да ну тебя к лешему, скаред! Я пошутила, — и пошла вниз.»
— Глава 18
— Что за дом у нас такой! И этот с утра пьяный. Стекло выбили опять на лестнице, — всмотревшись повнимательнее в буфетчика, она добавила: — Э, да у вас, гражданин, червонцев-то куры не клюют. Ты бы со мной поделился! А?
— Оставь меня, Христа ради, — испугался буфетчик и проворно спрятал деньги. Женщина рассмеялась:
— Да ну тебя к лешему, скаред! Я пошутила, — и пошла вниз.»
— Глава 18
После бала Сатаны Аннушка сталкивается в подъезде с Алоизием, Николаем Ивановичем и Варенухой покидающими дом на Садовой через окно подъезда:
«Чума-Аннушка вставала почему-то чрезвычайно рано, а сегодня что-то подняло ее совсем ни свет ни заря, в начале первого. Повернулся ключ в двери, Аннушкин нос высунулся в нее, а затем высунулась она и вся целиком, захлопнула за собою дверь и уже собиралась тронуться куда-то, как на верхней площадке грохнула дверь, кто-то покатился вниз по лестнице и, налетев на Аннушку, отбросил ее в сторону так, что она ударилась затылком об стену.
— Куда ж тебя черт несет в одних подштанниках? — провизжала Аннушка, ухватившись за затылок.»
— Глава 24
— Куда ж тебя черт несет в одних подштанниках? — провизжала Аннушка, ухватившись за затылок.»
— Глава 24
«Аннушка прижалась к стене и видела, как какой-то довольно почтенный гражданин с бородкой, но с чуть-чуть поросячьим, как показалось Аннушке, лицом, шмыгнул мимо нее и, подобно первому, покинул дом через окно, тоже опять-таки и не думая разбиваться на асфальте. Аннушка забыла уже про цель своего похода и осталась на лестнице, крестясь, охая и сама с собою разговаривая.»
— Глава 24
— Глава 24
«Третий, без бородки, с круглым бритым лицом, в толстовке, выбежал сверху через короткое время и точно так же упорхнул в окно.»
— Глава 24
— Глава 24
Задержавшись в подъезде в ожидании новых чудес, она видит Мастера и Маргариту покидающих нехорошую квартиру в сопровождении Воланда и его свиты:
«К чести Аннушки надо сказать, что она была любознательна и решила еще подождать, не будет ли каких новых чудес. Дверь наверху вновь открыли, и теперь сверху начала спускаться целая компания, но не бегом, а обыкновенно, как все люди ходят. Аннушка отбежала от окна, спустилась вниз к своей двери, быстрехонько открыла ее, спряталась за нею, и в оставленной ею щелке замерцал ее исступленный от любопытства глаз.
Какой-то не то больной, не то не больной, а странный, бледный, обросший бородой, в черной шапочке и в каком-то халате спускался вниз нетвердыми шагами. Его бережно вела под руку какая-то дамочка в черной рясе, как показалось Аннушке в полутьме. Дамочка не то босая, не то в каких-то прозрачных, видно, заграничных, в клочья изодранных туфлях. Тьфу ты! Что в туфлях! Да ведь дамочка-то голая! Ну да, ряса накинута прямо на голое тело! „Ай да квартирка!“ В душе у Аннушки все пело от предвкушения того, что она будет завтра рассказывать соседям.
За странно одетой дамочкой следовала совершенно голая дамочка с чемоданчиком в руке, а возле чемоданчика мыкался черный громадный кот. Аннушка едва вслух что-то не пискнула, протирая глаза.
Замыкал шествие маленького роста прихрамывающий иностранец с кривым глазом, без пиджака, в белом фрачном жилете и при галстуке. "
— Глава 24
Какой-то не то больной, не то не больной, а странный, бледный, обросший бородой, в черной шапочке и в каком-то халате спускался вниз нетвердыми шагами. Его бережно вела под руку какая-то дамочка в черной рясе, как показалось Аннушке в полутьме. Дамочка не то босая, не то в каких-то прозрачных, видно, заграничных, в клочья изодранных туфлях. Тьфу ты! Что в туфлях! Да ведь дамочка-то голая! Ну да, ряса накинута прямо на голое тело! „Ай да квартирка!“ В душе у Аннушки все пело от предвкушения того, что она будет завтра рассказывать соседям.
За странно одетой дамочкой следовала совершенно голая дамочка с чемоданчиком в руке, а возле чемоданчика мыкался черный громадный кот. Аннушка едва вслух что-то не пискнула, протирая глаза.
Замыкал шествие маленького роста прихрамывающий иностранец с кривым глазом, без пиджака, в белом фрачном жилете и при галстуке. "
— Глава 24
Аннушка подбирает выпавший у Маргариты подарок Воланда — золотую подкову, и планирует сдать ее в ломбард:
Вся эта компания мимо Аннушки проследовала вниз. Тут что-то стукнуло на площадке. Услышав, что шаги стихают, Аннушка, как змея, выскользнула из-за двери, бидон поставила к стенке, пала животом на площадку и стала шарить. В руках у нее оказалась салфеточка с чем-то тяжелым. Глаза у Аннушки полезли на лоб, когда она развернула сверточек. Аннушка к самым глазам подносила драгоценность, и глаза эти горели совершенно волчьим огнем. В голове у Аннушки образовалась вьюга: «Знать ничего не знаю! Ведать ничего не ведаю!.. К племяннику? Или распилить ее на куски… Камушки-то можно выковырять… И по одному камушку: один на Петровку, другой на Смоленский… И — знать ничего не знаю, и ведать ничего не ведаю!»
— Глава 24
— Глава 24
Азазелло угрозами заставляет ее вернуть подкову, вручает Аннушке деньги, позднее превратившиеся в доллары:
«Аннушка спрятала находку за пазуху, ухватила бидон и уже собиралась скользнуть обратно в квартиру, отложив свое путешествие в город, как перед нею вырос, дьявол его знает откуда взявшийся, тот самый с белой грудью без пиджака и тихо шепнул:
— Давай подковку и салфеточку.
— Какую такую салфеточку-подковку? — спросила Аннушка, притворяясь весьма искусно, — никакой я салфеточки не знаю. Что вы, гражданин, пьяный, что ли?
Белогрудый твердыми, как поручни автобуса, и столь же холодными пальцами, ничего более не говоря, сжал Аннушкино горло так, что совершенно прекратил всякий доступ воздуха в ее грудь. Бидон вывалился из рук Аннушки на пол. Подержав некоторое время Аннушку без воздуха, беспиджачный иностранец снял пальцы с ее шеи. Хлебнув воздуху, Аннушка улыбнулась.
— Ах, подковочку, — заговорила она, — сию минуту! Так это ваша подковочка? А я смотрю, лежит в салфеточке… Я нарочно прибрала, чтобы кто не поднял, а то потом поминай как звали!
Получив подковочку и салфеточку, иностранец начал расшаркиваться перед Аннушкой, крепко пожимать ей руку и горячо благодарить в таких выражениях, с сильным заграничным акцентом:
— Я вам глубочайше признателен, мадам. Мне эта подковочка дорога как память. И позвольте вам за то, что вы ее сохранили, вручить двести рублей. — И он тотчас вынул из жилетного кармана деньги и вручил их Аннушке.
Та, отчаянно улыбаясь, только вскрикивала:
— Ах, покорнейше вас благодарю! Мерси! Мерси!
Щедрый иностранец в один мах проскользнул через целый марш лестницы вниз, но прежде чем смыться окончательно, крикнул снизу, но без акцента:
— Ты, старая ведьма, если когда еще поднимешь чужую вещь, в милицию ее сдавай, а за пазуху не прячь!
Чувствуя в голове звон и суматоху от всех этих происшествий на лестнице, Аннушка еще долго по инерции продолжала кричать:
— Мерси! Мерси! Мерси! — а иностранца уже давно не было.»
— Глава 24
— Давай подковку и салфеточку.
— Какую такую салфеточку-подковку? — спросила Аннушка, притворяясь весьма искусно, — никакой я салфеточки не знаю. Что вы, гражданин, пьяный, что ли?
Белогрудый твердыми, как поручни автобуса, и столь же холодными пальцами, ничего более не говоря, сжал Аннушкино горло так, что совершенно прекратил всякий доступ воздуха в ее грудь. Бидон вывалился из рук Аннушки на пол. Подержав некоторое время Аннушку без воздуха, беспиджачный иностранец снял пальцы с ее шеи. Хлебнув воздуху, Аннушка улыбнулась.
— Ах, подковочку, — заговорила она, — сию минуту! Так это ваша подковочка? А я смотрю, лежит в салфеточке… Я нарочно прибрала, чтобы кто не поднял, а то потом поминай как звали!
Получив подковочку и салфеточку, иностранец начал расшаркиваться перед Аннушкой, крепко пожимать ей руку и горячо благодарить в таких выражениях, с сильным заграничным акцентом:
— Я вам глубочайше признателен, мадам. Мне эта подковочка дорога как память. И позвольте вам за то, что вы ее сохранили, вручить двести рублей. — И он тотчас вынул из жилетного кармана деньги и вручил их Аннушке.
Та, отчаянно улыбаясь, только вскрикивала:
— Ах, покорнейше вас благодарю! Мерси! Мерси!
Щедрый иностранец в один мах проскользнул через целый марш лестницы вниз, но прежде чем смыться окончательно, крикнул снизу, но без акцента:
— Ты, старая ведьма, если когда еще поднимешь чужую вещь, в милицию ее сдавай, а за пазуху не прячь!
Чувствуя в голове звон и суматоху от всех этих происшествий на лестнице, Аннушка еще долго по инерции продолжала кричать:
— Мерси! Мерси! Мерси! — а иностранца уже давно не было.»
— Глава 24
В результате Аннушку забирают в милицию, но после допроса отпускают:
«Аннушка была арестована в то время, когда производила попытку вручить кассирше в универмаге на Арбате десятидолларовую бумажку. Рассказ Аннушки о вылетающих из окна дома на Садовой людях и о подковке, которую Аннушка, по ее словам, подняла для того, чтобы предъявить в милицию, был выслушан внимательно.
— Подковка действительно была золотая с бриллиантами? — спрашивали Аннушку.
— Мне ли бриллиантов не знать, — отвечала Аннушка.
— Но дал-то он вам червонцы, как вы говорите?
— Мне ли червонцев не знать, — отвечала Аннушка.
— Ну, а когда же они в доллары-то превратились?
— Ничего не знаю, какие такие доллары, и не видела я никаких долларов, — визгливо отвечала Аннушка, — мы в своем праве! Нам дали награду, мы на нее ситец покупаем… — и тут понесла околесину о том, что она не отвечает за домоуправление, которое завело на пятом этаже нечистую силу, от которой житья нету.
Тут следователь замахал на Аннушку пером, потому что она порядком всем надоела, и написал ей пропуск вон на зеленой бумажке, после чего, к общему удовольствию, Аннушка исчезла из здания.»
— Глава 27
— Подковка действительно была золотая с бриллиантами? — спрашивали Аннушку.
— Мне ли бриллиантов не знать, — отвечала Аннушка.
— Но дал-то он вам червонцы, как вы говорите?
— Мне ли червонцев не знать, — отвечала Аннушка.
— Ну, а когда же они в доллары-то превратились?
— Ничего не знаю, какие такие доллары, и не видела я никаких долларов, — визгливо отвечала Аннушка, — мы в своем праве! Нам дали награду, мы на нее ситец покупаем… — и тут понесла околесину о том, что она не отвечает за домоуправление, которое завело на пятом этаже нечистую силу, от которой житья нету.
Тут следователь замахал на Аннушку пером, потому что она порядком всем надоела, и написал ей пропуск вон на зеленой бумажке, после чего, к общему удовольствию, Аннушка исчезла из здания.»
— Глава 27
Иллюстрация Александра Федорова
Образ
Чума-Аннушка представлена в романе как существо, прекрасно приспособившееся к жизни в «новых» условиях. «Мы в своем праве!» — уверенно заявляет она в «том месте», где и самые высокие начальники цепенеют от страха:
— Ничего не знаю, какие такие доллары, и не видела я никаких долларов, — визгливо отвечала Аннушка, — мы в своем праве! Нам дали награду, мы на нее ситец покупаем… — и тут понесла околесину о том, что она не отвечает за домоуправление, которое завело на пятом этаже нечистую силу, от которой житья нету.
— Глава 27
— Глава 27
Она живет в доме на Садовой, в квартире этажом ниже «нехорошей квартиры». Никаких определенных занятий у нее нет, но встает она каждое утро необычайно рано и все время ходит куда-то с сумкой и бидоном:
«Никто не знал, да, наверное, и никогда не узнает, чем занималась в Москве эта женщина и на какие средства она существовала. Известно о ней было лишь то, что видеть ее можно было ежедневно то с бидоном, то с сумкой, а то и с сумкой и с бидоном вместе — или в нефтелавке, или на рынке, или под воротами дома, или на лестнице, а чаще всего в кухне квартиры N 48, где и проживала эта Аннушка. Кроме того и более всего было известно, что где бы ни находилась или ни появлялась она — тотчас же в этом месте начинался скандал, и кроме того, что она носила прозвище „Чума“.»
— Глава 24
— Глава 24
Аннушка.
Иллюстрация Александра Сапожникова
Прототип
В первой редакции романа героиня фигурирует под именем Пелагеюшка, но в дальнейших редакциях Булгаков называет ее Аннушкой, или, в одном из черновиков третьей редакции, — Аннушкой Басиной «известной в квартире под именем стервы».
Интересно, что у Булгакова есть несколько героинь с именем Аннушка, и появление этих персонажей знаменует появление конфликтов или чрезвычайных происшествий. По этому поводу советский и российский журналист, филолог, литератор Фима Жиганец писал:
«Не буду давать характеристику каждого из персонажей, которые именуются у Булгакова Аннами. Но замечу, что большинство из них явно объединены одной общей чертой: их имя непременно связано с несчастьем. Не всегда со смертью, но с несчастьем — совершенно точно»
По воспоминаниям друга Булгакова, писателя Владимира Лёвшина (1904 — 1984), прототипом этой женщины является Анна Павловна Горячева, соседка Булгаковых по коммунальной квартире в доме № 10 на Большой Садовой (Булгаковский дом) с 1921 по 1924.
Анна Горячева (соседка Булгакова)
Подтверждением этой версии является запись из дневника Булгакова от 29 октября 1923 года, в которой он называет соседку Аннушкой:
«Сегодня впервые затопили. Я весь вечер потратил на замазывание окон. Первая топка ознаменовалась тем, что знаменитая Аннушка оставила на ночь окно в кухне настежь открытым. Я положительно не знаю, что делать со сволочью, которая населяет эту квартиру».
Имеют место и другие попытки интерпретации этого образа. Так, Жиганец заметил, что на воровском жаргоне слово «Анна» означало в 1920-е годы и позже — «смерть». Кроме того, выражение «взять на Аннушку» обозначало угрозу убийством. Предпринимались попытки вывести происхождение Аннушки и обстоятельств смерти Берлиоза из образа главной героини Л. Н. Толстого «Анна Каренина», покончившей жизнь самоубийством под колёсами товарного поезда.
Также выдвигалось предположение, что источником её имени может являться отсылка к известному московскому трамваю «А», получившему в народе прозвище «Аннушка». Его маршрут был запущен в 1911 году и пользовался популярностью среди москвичей.
