Афраний в романе «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова

Афраний — персонаж ершалимских глав романа «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова. Начальник тайной стражи при прокураторе Иудеи Понтии Пилате. По долгу службы он руководит казнью Иешуа, затем убивает доносчика Иуду из Кириафа.

В сюжете романа

Афраний является самым загадочным персонажем романа «Мастер и Маргарита». При первых появлениях Булгаков описывает его как некого человека в капюшоне. Он встречается с Понтием Пилатом перед тем как последний объявил приговор Иешуа, и присутствует на казни наряду с центурионом Марком Крысобоем и начальником храмовой стражи:

«Пока секретарь собирал совещание, прокуратор в затененной от солнца темными шторами комнате имел свидание с каким-то человеком, лицо которого было наполовину прикрыто капюшоном, хотя в комнате лучи солнца и не могли его беспокоить. Свидание это было чрезвычайно кратко. Прокуратор тихо сказал человеку несколько слов, после чего тот удалился, а Пилат через колоннаду прошел в сад.»
— Глава 2

«За ними верхом ехали кентурион Марк, начальник храмовой стражи в Ершалаиме и тот самый человек в капюшоне, с которым Пилат имел мимолетное совещание в затемненной комнате во дворце.»
— Глава 16

Он уже 15 лет в тайной службе и привык быть осторожным:

— Я, прокуратор, пятнадцать лет на работе в Иудее. Я начал службу при Валерии Грате. Мне не обязательно видеть труп для того, чтобы сказать, что человек убит…
— Глава 26

«Прежде чем начать говорить, Афраний, по своему обыкновению, огляделся и ушел в тень и, убедившись, что, кроме Банги, лишних на балконе нет, тихо сказал…»
— Глава 26

Именно этот загадочный человек руководил казнью Иешуа Га-Ноцри:

«Повинуясь жестам человека в капюшоне, один из палачей взял копье, а другой поднес к столбу ведро и губку.»
— Глава 16

Разговор с Пилатом

После этого он встречается с Пилатом уже в уединенной обстановке, но и здесь его имя долгое время не называется. Весь их разговор построен из намеков, так как героям известно, что у дворцовых стен есть «уши»:

«Между двух мраморных львов показалась сперва голова в капюшоне, а затем и совершенно мокрый человек в облепившем тело плаще. Это был тот самый человек, что перед приговором шептался с прокуратором в затемненной комнате дворца и который во время казни сидел на трехногом табурете, играя прутиком.»
— Глава 25

Загадочный гость докладывает прокураторе об обстановке в городе:

— Я полагаю, прокуратор, — ответил гость, — что настроение в Ершалаиме теперь удовлетворительное.
— Так что можно ручаться, что беспорядки более не угрожают?
— Ручаться можно, — ласково поглядывая на прокуратора, ответил гость, — лишь за одно в мире — за мощь великого кесаря.
— Глава 25

— Теперь я спокоен, как, впрочем, и всегда спокоен, когда вы здесь.
— Прокуратор слишком добр!
— Глава 25

В числе прочего, он упоминает, что перед смертью Иешуа сказал, что считает трусость одним из самых страшных пороков. Несомненно Афраний понимает, что речь идет о прокураторе:

— Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость.
— К чему это было сказано? — услышал гость внезапно треснувший голос.
— Этого нельзя было понять. Он вообще вел себя странно, как, впрочем, и всегда.
— Глава 25

Любопытно, что эти слова позже прокуратор прочтет и в конце пергамента приведенного Афранием Левия Матвея, которого на казни не было. Вероятно, именно Афраний является их автором.

Встреча Пилата и Афрания.
Иллюстрация Геннадия Калиновского

Прокуратор желает обратиться к гостю с необычной просьбой и начинает разговор с признания его заслуг:

— Нет, присядьте еще, — сказал Пилат, жестом останавливая своего гостя, — есть еще два вопроса. Второй — ваши громадные заслуги на труднейшей работе в должности заведующего тайной службой при прокураторе Иудеи дают мне приятную возможность доложить об этом в Риме.
Тут лицо гостя порозовело, он встал и поклонился прокуратору, говоря:
— Я лишь исполняю свой долг на императорской службе!
— Но я хотел бы просить вас, — продолжал игемон, — если вам предложат перевод отсюда с повышением, отказаться от него и остаться здесь. Мне ни за что не хотелось бы расстаться с вами. Пусть вас наградят каким-нибудь иным способом.
— Глава 25

Только после этого, в конце двадцать пятой главы, впервые звучит имя загадочного человека в капюшоне:

— Трудно знать так уж точно всех в этом громадном городе, прокуратор…
— О нет, нет, Афраний! Не преуменьшайте своих заслуг!
— Глава 25

Понтий Пилат поручает Афранию тайно захоронить всех троих и намекает, что нужно избавиться от Иуды, который выдал Иешуа властям. И уточняет, что это необходимо исполнить в течении одного дня:

— Я жду, — заговорил Пилат, — доклада о погребении, а также и по этому делу Иуды из Кириафа сегодня же ночью, слышите, Афраний, сегодня. Конвою будет дан приказ будить меня, лишь только вы появитесь. Я жду вас!
— Глава 25

В качестве оплаты за услугу он дает Афранию кошель с монетами, под видом возврата долга:

— Ах да, — негромко вскричал Пилат, — я ведь совсем забыл! Ведь я вам должен!..
Гость изумился.
— Право, прокуратор, вы мне ничего не должны.
— Ну как же нет! При въезде моем в Ершалаим, помните, толпа нищих… я еще хотел швырнуть им деньги, а у меня не было, и я взял у вас.
— О прокуратор, это какая-нибудь безделица!
— И о безделице надлежит помнить.
Тут Пилат обернулся, поднял плащ, лежащий на кресле сзади него, вынул из-под него кожаный мешок и протянул его гостю. Тот поклонился, принимая его, и спрятал под плащ.
— Глава 25

Афраний верно понимает намек прокуратора и отправляется к возлюбленной Иуды, Низе. После его визита она назначает встречу Иуде, но вместо Низы на свидание являются трое убийц, и среди них — Афраний. Зарезав Иуду, они забирают у него кошель с тридцатью сребрениками и подбрасывают их первосвященнику построившему арест Иешуа.

Выполнив указание, Афраний идет во дворец Пилата, чтобы сообщить, что Иуда убит, а Иешуа и другие казненные похоронены. В благодарность за безупречную работу Прокуратор отдает Афранию свой перстень:

— Благодарю вас за все, что сделано по этому делу. Прошу вас завтра прислать ко мне Толмая, объявив ему заранее, что я доволен им, а вас, Афраний, — тут прокуратор вынул из кармана пояса, лежавшего на столе, перстень и подал его начальнику тайной службы, — прошу принять это на память.
Афраний поклонился, молвив:
— Большая честь, прокуратор.
— Глава 26

Афраний и Воланд

В разговоре с литераторами на Патриарших Воланд утверждает, что «тайно, инкогнито» присутствовал на суде Пилата и при его разговоре с первосвященником Каифой:

«…я лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас — никому ни слова и полный секрет!..»
— «Мастер и Маргарита», Глава 3

По одной из версий, неуместным повторением «тайно, инкогнито» герой намекает на свою должность. Во второй редакции романа об этом говорилось почти открыто. Азазелло заявляет, что собственноручно убил Иуду:

«Мечтает только об одном — вернуться на балкон, увидеть пальмы, и чтобы к нему привели арестанта, и чтобы он мог увидеть Иуду Искариота. Но разрушился балкон, а Иуду я собственноручно зарезал в Гефсиманском саду, — прогнусил Азазелло.»
— «Великий канцлер», Ночь (Глава предпоследняя)

На это указывает и перстень с черным камнем который носит Воланд в ранних редакциях романа. Такой же перстень был на пальце у прокуратора, и, вероятно, именно его он подарил Афранию за убийство Иуды.

В последующем Булгаков убрал прямые указания на эту параллель из романа.

Внешность

«Явившийся к Пилату человек был средних лет, с очень приятным округлым и опрятным лицом, с мясистым носом. Волосы его были какого-то неопределенного цвета. Сейчас, высыхая, они светлели. Национальность пришельца было бы трудно установить. Основное, что определяло его лицо, это было, пожалуй, выражение добродушия, которое нарушали, впрочем, глаза, или, вернее, не глаза, а манера пришедшего глядеть на собеседника. Обычно маленькие глаза свои пришелец держал под прикрытыми, немного странноватыми, как будто припухшими, веками. Тогда в щелочках этих глаз светилось незлобное лукавство. Надо полагать, что гость прокуратора был склонен к юмору. Но по временам, совершенно изгоняя поблескивающий этот юмор из щелочек, теперешний гость широко открывал веки и взглядывал на своего собеседника внезапно и в упор, как будто с целью быстро разглядеть какое-то незаметное пятнышко на носу у собеседника. Это продолжалось одно мгновение, после чего веки опять опускались, суживались щелочки, и в них начинало светиться добродушие и лукавый ум.»
— Глава 25

«Пришедший откинул капюшон, обнаружив совершенно мокрую, с прилипшими ко лбу волосами голову, и, выразив на своем бритом лице вежливую улыбку, стал отказываться переодеться, уверяя, что дождик не может ему ничем повредить.»
— Глава 25

«Теперь на лошадь вскочил человек в военной хламиде и с коротким мечом на бедре. Он тронул поводья, и горячая кавалерийская лошадь пошла рысью, потряхивая всадника.»
— Глава 26